Сергей Шафаренко - Белорусский историк западной литературы

«Если бы кто-нибудь попытался рассказать бичующемуся фанати­ку Средних веков, что. его рабский ужас перед непонятными целями всемогущего Бога являлся результатом тогдашних форм хозяйственной жизни.».

«В настоящее время мы знаем, что «абсолютная» красота, стоящая вне времени и пространства, существует только в воображении умов, склонных по примеру теологов и метафизиков наполнять мир силами и духами, легко и просто объясняющими всякую нашу потребность, всякий наш вкус, соз­давшийся из вполне уловимых реальных условий».

Автор «Очерков» не согласен, что объяснять причины «хода жизни» вне логики и систем, искать у высших сил ответа на мучающие общество вопросы и сомнения присутствием «духов» и тайных сил для литературы куда привлекательней, чем обосновывать их плоскими и скучными эконо­мическими выкладками, лишенными души, эмоций, радостей и надежд.

Однако, несмотря на явный социальный акцент «старательного марк­систа», «Очерки» читаются с захватывающим интересом. Широта эруди­ции, глубина мысли, прекрасный язык, стройная логика изложения фактов, всесторонний научный подход к предмету, масштабный размах исследова­ний создают впечатление, что читаешь не фундаментальный научный труд, а увлекательный литературно-исторический роман в трех томах.

Успех этого первого труда, а к концу 1913 года было продано более 150 тыс. экземпляров «Очерков», обеспечил П. С. Когану материальную независимость и способствовал осуществлению его желания: после сдачи магистерских экзаменов он утвержден приват-доцентом Петербургского университета с правом читать лекции и одновременно избран профессором Высших женских курсов имени Лесгафта.

Во второй половине 1910-х годов П. С. Коган ездит по России с лекци­ями: «Литература сегодняшнего дня — А. Блок, И. Бунин, Н. Никандров, И. Сургучев, И. Замятин», «Борьба модернизма и реализма в литературе», «Женщина в поэзии и жизни», «Побеждающая жизнь» и др.Маршрут ученого пролегал по Центральной и Южной России, Уралу, Поволжью. Как лектор Петр Коган пользовался огромной популярностью: профессиональное владение предметом, прекрасные ораторские данные, личное обаяние собирали на его лекции полные аудитории — они неиз­менно проходили с аншлагом.

В то же время слушатели нередко отмечали упрощенность его под­хода к литературным явлениям, политизированную окраску некоторых выводов. Так, вначале П. С. Коган признавал определенные достижения в декадентстве с его эстетизмом и ницшеанством, т. к. с помощью «призрака красоты и свободы» художники расчищали «авгиевы конюшни жизни». Популярные в интеллектуальных кругах начала ХХ века идеи ницшеан­ского индивидуализма и «титанизма», идеология «сверхчеловека» создали культ «аристократической личности» Ницше. П. С. Коган симпатизировал этой новой, эпатажной философии, однако значительно позже он аттестует ницшеанство резко и безапелляционно: «Ницше отнимал у человечества лучшую гарантию культурного существования и превращал землю в арену кровавой борьбы, густой лес, населенный хищными зверями.», а время смелых и эпатажных экспериментов, направлений и течений в литерату­ре он охарактеризует как «.эпоху расцвета реакционного символизма и декадентства».

С той же категоричностью он меняет свое отношение к модернистам, упрекая их в изоляции от общества, углублении в собственные пережива­ния. Окончательно суровую оценку Когана модернизм получил в лекции «Побеждающая жизнь» как явление, порожденное презрением к реально­сти и духовным бессилием.

Коган придавал большое значение анализу вкусов и эстетических эмоций, определяемых конкретным историческим моментом, считал, что «скоропреходящие сенсации» могут дать современному зрителю больше, «чем создания Эсхила и Фидия».

Понимание П. С. Коганом марксизма как теории, полностью отрицаю­щее «значение личности, исчезающей за реальными интересами класса», привело его к убеждению, что в художественном произведении механиче­ски воспринимаются идеи, чувства и настроения, сложившиеся в обществе под влиянием групповых интересов. Индивидуальность, талант, по его мне­нию, не играют никакой роли, так как художник является «проводником» творческой энергии масс. Он придерживался точки зрения, что художник всегда будет служить «господствующим группам», так как они обеспечи­вают ему свободу творчества, давая материальную независимость. Но и у демократии, считал он, есть шанс привлечь художника на свою сторону — создать обстановку, открывающую простор творческому духу.

Сформулированные Петром Коганом с особой категоричностью прин­ципы социалистического литературоведения дали основание Б. М. Эй­хенбауму назвать его «старательным марксистом», отметив в то же время присущее Петру Когану самолюбование.

В этом смысле интересны взаимоотношения между Петром Коганом и Валерием Брюсовым. Познакомившись на студенческой скамье Москов­ского университета в 1890-е годы, основавшие кружок любителей запад­ноевропейской литературы и ставшие затем идейными противниками, много лет спустя они снова сойдутся, чтобы сотрудничать в Наркомпросе и ВЛХИ. Сохранилось письмо Валерия Брюсова Петру Когану, датированное 8 ноября 1922 года. В частности, он пишет:

Многоуважаемый Петр Семенович!

... Случилось так, что по разным обстоятельствам в нашем инсти­туте в этом году замедлилось начало всех курсов по общ.-политическим наукам. Студенты 1-го курса остаются без надлежащего руководства в этой области. Между тем читаются курсы «логики» (М. Григорьев) и историч. поэтика (Якобсон), в которых лекторы, поневоле, касаются вопросов, связанных с историей философии. И Григорьев, и Якобсон, как вы знаете, — не марксисты. Является настоятельная необходимость спешно начать курс, которым студенты 1-го курса были бы определенно введены в круг воззрений исторического материализма.

Отсюда ясна моя просьба, и очень-очень убедительная. Не можете ли вы немедленно начать ваш курс ист. материализма? Это, повторяю, крайне необходимо. Если вы не можете в этом триместре вести 2 курса, я предпочел бы, чтобы вы временно отложили «Введение в историю зап. литератур», но прочли бы хотя бы несколько лекций по историч. мате­риализму. Или же, если это противоречит вашему плану этого курса, вы, может быть, нашли бы возможным (хотя бы в ваши часы) прочесть 3—4 отдельных лекций, в которых осветили бы явления философии, особенно теорию познания, с точки зрения марксизма. Для вас это не трудно, соот­ветствующие работы, конечно, у вас под рукой, а институту это чрезвы­чайно нужно. Итак, еще раз очень и очень прошу вас об этом.

Уважающий вас Валерий Брюсов.