Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Андрей Алексеевич по сумме заслуг и общему признанию сравнялся с отцом. Какие восторги критиков и зрителей сопровождали его Иоанна в "Смерти Иоанна Грозного" А.К. Толстого или, скажем, Лебедева из "Иванова" А.П. Чехова! Он и в кино замечательно пришелся. Незадолго до нашей встречи я видел его в "Учителе пения", например, а более позднего его слугу Захара в "Нескольких днях из жизни Обломова" Никиты Михалкова вообще все признали шедевром. Десять лет Андрей Попов успешно возглавлял театр Советской армии. Потом что-то не заладилось в отношениях с армейским начальством, стал болеть и ушел актером во МХАТ к Олегу Ефремову. В это время мне и позвонил.

Его главный тезис в тот вечер, - почему, собственно, пришел, - был краток: очень понравилась пьеса, очень хочу играть Толстого. Насколько это реально?

Что я мог ему сказать? Да ничего...

- Ах, Андрей Алексеевич, - только и сказал я ему, - если бы наша встреча состоялась чуть-чуть раньше - когда вы еще были главным режиссером! Взяли бы и сыграли. Теперь же надо искать согласия Олега Ефремова. А Ефремову я пьесу уже предлагал, он отказался, не читая. Сказал, что уже настрадался с этими классиками, хлебнул горюшка, когда ему закрыли "Медную бабушку" про Пушкина.

Расстались на том, что он попробует поговорить с Ефремовым сам. Видимо, разговор у них состоялся, потому что больше он не позвонил.

А жизнь "Ясной Поляны" хотелось продлить не только в театре, но и в кино. В возможности Александра Зархи, как было сказано, не поверил. Телевизионный вариант, против которого я не возражал бы, не прошел по другим причинам Даже, как говорится, "зайти с тыла" - через театр Киноактера не получилось. Но от поиска вариантов отказываться не хотелось.

И вот однажды мною было совершено действие из числа тех, что называют опрометчивыми, если не хотят, жалея, сопроводить его более терпкими определениями. Могу оправдаться только тем, что был в кино человеком еще новым и не мог предполагать, какими тут бывают нравы. Сам тогда оказался в дураках и дорогим советским зрителям немалую свинью подсунул ...

Но - по порядку.

Шла осень. 1974 год. Тбилиси. Тепло, солнечно, зеленС. Здесь проходит выездной секретариат Союза кинематографистов. Продлить на халяву лето примчались и самые активные рядовые киношники, и столпы, мэтры, начальство. Последних, как и полагается по рангу, разместили в закрытой парковой зоне, во дворце сталинских времен - потолки высокие, кровати широкие, кусты подстрижены, дорожки вылизаны - вокруг экзотический ботанический разгул и пьянящей чистоты воздух. Питание, кстати, проверенное и бесплатное. Накрывают тихие официанты. Те, кто сюда сподобился вписаться, каждую минуту ощущает, что жизнь удалась. Волею неисповедимо вставших на небе звезд там оказался и я.

Заседаем в городе, в конференц-зале, работаем коротко и дружелюбно, а вот застолья гостеприимные хозяева делают нам долгими, в залах ресторанных, а то и под открытым небом, на природе. Тостующие пьют первыми, как и полагается, гости - следом, но тоже много. Вечерами наш брат-начальник сосредотачивается на государственной даче, отдыхает. Кто телевизор смотрит, кто прогуливается. Словом, атмосфера у тех дней была теплая и раскованная. И была еще одна особенность в той обстановке: близость к столпам провоцировала им доверять.

Вижу, у окна в столовом зале сидит, расслабившись после длинного дня, супружеская пара: Сергей Аполлинариевич Герасимов и Тамара Федоровна Макарова. Их представлять надо?.. Напомню только, что не было в Советской стране таких званий, регалий и лауреатств, которых бы они не были удостоены. Просто два живых музея боевой и трудовой славы.

Вот оно! - меня как пробило. Когда еще представится более подходящий момент! И я к ним подошел. Я толкнул им монолог.

- Вот что я подумал, Сергей Аполлинариевич, Тамара Федоровна! Давно хотел сказать... Послушайте...- Я преданно смотрел Герасимову в глаза, иногда прихватывая взглядом и его верную подругу жизни. Они напряглись - не знали, чего ждать. Я сразу перешел на гиперболы, поскольку, думалось мне, именно в данном случае цель оправдывает средства. - Сергей Аполлинариевич, у вас за плечами великие фильмы и великие роли. Но жизнь продолжается, вы полны сил, в отличной форме. Люди ждут от вас следующего шага, а чем удивить теперь, чем поразить, с чем подняться выше уже взятых вершин? ЧтС бы венчало по достоинству? Я хочу вам сделать предложение и, думаю, оно вас может заинтересовать. По своей значительности оно полностью соотносимо с вашим масштабом...

Они заинтересовались. Напряжение отступило. Было похоже, что я попал в точку - они тоже, похоже, думали о проблеме, которую я речисто обрисовал.

- Так вот, Сергей Аполлинариевич, Тамара Федоровна! Я - автор пьесы, в которой Лев Толстой впервые в русском театре вышел на сцену. Это первая дошедшая до сцены пьеса на данную тему, она одолела все инстанции, получила все необходимые одобрения, она поставлена и опубликована. Она может стать основой сценария для грандиозного фильма. Еще никто этого не делал в кино! Вы сыграете Льва, а Тамара Федоровна - Софью Андреевну. Я этим занимаюсь всю жизнь, и все про это знаю. Тут будет всё, вы только представьте: и величие, и трагедия, и философская глубина, и острейший сюжет. А какая тут может быть актерская работа!

Реакция Герасимова, когда я закончил говорить, была мгновенной:

- А что будем делать с Шуриком? - быстро спросил он.

Из того, что первой у него выскочила именно эта реплика, можно было сделать два вывода. Первый: то, что я предложил, раньше Герасимову в голову не приходило. Если бы приходило раньше, то он уже давно бы придумал, что делать с Шуриком, и не стал бы об этом спрашивать меня. И второй вывод: он сразу оценил значительность идеи, сразу ее принял. Будь иначе, не стал бы с первых секунд вполне по деловому благоустраивать этого Шурика.

Он мгновенно оценил, а я мгновенно понял, о каком Шурике речь: об Александре Григорьевиче Зархи. Герасимов не мог не знать, что Зархи давно мечтает снимать фильм о Толстом: режиссеры приятельствовали с молодых лет. Для меня этой проблемы не существовало, тем не менее, я сказал, чтобы на ней не тормозить:

- Проект так грандиозен, что, если подумать, то и Шурику место найдется...

- А знаете, - включилась в наш диалог Тамара Федоровна, - это может получиться! Мы, когда разыгрывали шарады, Сергей Аполлинариевич - уйдет в спальню, приклеит там себе мочалку, как бороду, и появляется - мы просто падали: ну вылитый Лев Толстой!

- Причем здесь... - недовольно буркнул Герасимов, потер, по своему обычаю, боковину носа указательным пальцем и добавил: - Пришлите мне пьесу, я почитаю.

Сразу по приезде в Москву я послал ему пьесу.