Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Прошел год. Потом второй. Потом третий. Периодически мы сталкивались на всяческих приемах, премьерах, юбилеях. Он отводил глаза, а Тамара Федоровна дружески сигналила издалека ручкой или, если я пробирался перед ними по узкому ряду, на мгновение брала за рукав и неизменно произносила: "Думаем, думаем, очень интересное предложение, думаем". Герасимов рядом молчал.

О том, что процесс думания завершился, я узнал не от них, а от Евгения Котова, тогдашнего директора киностудии имени Горького.

- Приходил Герасимов, - сообщил он однажды. - Принес заявку на две серии о Толстом. Я говорю: у Даля Орлова есть интересная пьеса, посмотрите! Ничего, говорит, смотреть не хочу, уже пишу...

А потом в журнале "Искусство кино" появился сценарий Сергея Герасимова "Лев Толстой", а через положенное время и фильм. С ним и с Макаровой в главных ролях.

Еще в ходе съемок в прессе была развернута мощная пиар-компания, складывалось впечатление, что мир готовится встретить невероятное художественное событие. Фото- и телерепортажи приносили изображения Герасимова в гриме Толстого, и могло показаться, что и на этот раз семейная шарада удалась.

И как велико было огорчение, когда фильм появился!

Более скучного зрелища представить было трудно. Мало кто мог высидеть до конца эти две серии, будто из принципа лишенные даже намека на драматургическое напряжение. Нескончаемое бормотание главного героя было вызывающе невнятным, ровно занудным, смысл его речей почти не улавливался. Это был провал. Достаточно сказать, что столь оглушительного поражения в прокате у режиссера С.Герасимова еще не было. За первый год показа лента собрала всего 4 миллиона 900 тысяч зрителей. А чтобы хотя бы окупить затраты, фильм должно было посмотреть не менее 10 миллионов зрителей.

Герасимову показалось мало сыграть Льва Толстого, он еще и был постановщиком ленты. . Но и этим не ограничился - сам написал сценарий. Во всех трех ипостасях его постигла неудача. Почему? Есть такой парадокс: тому, кто достиг совершенства, уже ничем не поможешь. Наверное, слишком долго, бСльшую, наверное, часть жизни он провел в касте "неприкасаемых", все, что он делал, все, что у него выходило, неизменно оказывалось вне критики. Вне нормальной критики. Льстивой было с избытком. Вот и сбились в конце концов у мэтра критерии требовательности к самому себе.

Сокрушаться задним числом - все равно, что пилить опилки. Дело не поправить - тема была загублена.

Живет, конечно, во мне досада использованного и отвергнутого. Точнее, неиспользованного. Но она, поверьте, не столь велика, чтобы заслонить реальную оценку несостоявшегося фильма.

Возможно, кто-нибудь в этой ленте, как, скажем, Лев Аннинский в книге "Охота на Льва", обнаружит иные достоинства. Но ведь и он вынужден был написать: "Герасимов как бы погружает внешнюю речь героев в их внутреннюю речь. Во вздохи, хрипы, мычание, скороговорку. Пригашено до бормотания. Мне понятна цель этого решения, но тут есть какой-то, профессиональный, просчет: если уж я на просмотре, так сказать, эталонном, терял каждую третью реплику, то что же будет в обычном прокате? Ни слова не разберут?"

"Профессиональный просчет" - верно сказано. А еще, наверное, и человеческий. Но профессиональный просчет не только "по актерской линии", а еще и по сценарной, драматургической. Неумение простроить "действия", без чего не бывает впечатляющего зрелища, породило невнятицу и скуку. А этот сюжет был обязан потрясать!

"Лев Толстой" стал последним фильмом Сергея Герасимова, но не стал у него вершинным, увы. Напрасно я старался...

Сохранился экземпляр заявки "на написание пьесы под ориентировочным названием "Ясная Поляна", которую я когда-то представлял в Министерство культуры РСФСР. По верху первой страницы чьей-то начальственной рукой уверенно выписано: "Отказать!"

Но я не послушался. И далее произошло все то, о чем здесь рассказано. И русский театр узнал своего первого Льва Толстого. Да, как мне и предсказывали в министерстве, "Ясную Поляну" показал, хотя и один из лучших в России, но все-таки единственный театр. Тема - не для массового тиражирования. Через пять лет вышел на поклоны в Малом театре Ион Друцэ с пьесой "Возвращение на круги своя". Второго театра для его пьесы о Толстом тоже не нашлось. Даже эпатажное сочинение Сергея Коковкина "Миссис Лев" не пошло дальше "Театра современной пьесы".

И все-таки, думаю, рассказ о трагедии Толстого, знание этого, освоенное театром, необходимо людям на путях постижения нравственности и духовности.

В сегодняшней России, где по неофициальным, а, значит, скорее всего, верным, сведениям разница между самыми бедными и самыми богатыми стала небывалой в мире - в пятьдесят раз, в такой стране, хотя бы ради самоспасения, нельзя не помнить о человеке, которому было стыдножить в довольстве, при знании, что вокруг десятки миллионов нуждающихся, обделенных и просто нищих. Ему стало стыдно - он все отдал людям и ушел из дома. Сегодня незлободневно вспоминать про стыды такого рода, процветают бесстыжие и расторопные. Если забудем, предадим забвению нравственные уроки своего гения никогда не избавимся от нищеты и пагубы. Его уроки выстраданы и, конечно, не напрасны. Наши души непременно запросят высокого. И тогда с новой силой, на иных рубежах потянутся они к Толстому, к тому, чем и как он жил.

Тогда наверняка люди не забудут сказать спасибо Александру Щеголеву за то, что не побоялся быть первым в толстовской роли, первым и в высшей степени достойным. Да и тех, кто был с ним рядом, вспомнят, наверное.

Для этого стоило жить.

II. "ХОЧУ ВИДЕТЬ ЭТУ ОСОБЕННУЮ ДЕВУШКУ"

Здравствуй, Наташа!

Кто не знает слов, давно ставших почти крылатыми: "Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей"! - этакое элегантное пародирование советских штампов. Тональность , конечно, шутливая, но достижения тем не менее в данном случае перечислены точно. Но все-таки не все.

К заслугам Советской власти надо бы отнести, думаю, еще и создание в стране широкой сети театров специально для юных зрителей - тюзов. Со стационарными помещениями, специально подобранными труппами, с немалым числом режиссеров-энтузиастов, с собственным репертуаром, они приобщали и малышню, и отроков к миру эстетики, они воспитывали, увлекая. Еще в классе пятом увидел в тюзе "Снежную королеву" - а всю жизнь она перед глазами.

Ничего похожего в мире не было - такого масштабного, последовательного, на государственные деньги существующего тюзовского движения. Глядя на нас, стали вводить подобное на Западе. Раскусили важность. Когда движение стало международным, набрало силу, обогатилось опытом, у нас оно, наоборот, пошло на убыль и зачахло. С приходом новых времен в хаосе перераспределения приоритетов среди первых пострадавших оказались театры юного зрителя. Не нашлось таких сил, которые взяли бы их под защиту. Может быть и потому, что на дешевых детских билетах капиталов не наваришь.