Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

По свидетельству Халатникова, когда Дау пришел в себя после реанимации, он заявил, что хочет вступить в партию. Это стало сенсацией. Ведь до того, сколько его ни склоняли, он никак не соглашался. Видимо, автомобильное потрясение не только нанесло ему непоправимый физический ущерб, но и что-то сдвинуло в его идеологии.

Суть да дело, какое-то время прошло, секретарь парткома института ему говорит: "Дау, вы хотели вступить в партию, давайте, пишите заявление!" "Ну, нет! - ответил Ландау, - я не хочу быть в одной партии с этим балаболкой Семеновым!" И написать заявления категорически отказался. Николай Николаевич Семенов, если кто не знает, - один из основоположников химической физики, лауреат Нобелевской премии.

В старом блокноте нашел записанные тогда же в Коктебеле со слов Халатникова три любимых анекдота Ландау. Именно они доставляли гениальному физику, всегда склонному к шутке, особое удовольствие, уверял рассказчик.

Думаю, читатели не осудят за отвлечение на такую ерунду: анекдоты сегодня в каждой газете или журнале по десятку на дню. Но эти-то анекдоты любил сам Ландау!..

Вот первый.

В купе вагона оказываются двое - она и он. Он затевает с незнакомкой изысканную беседу: "А вы видели "Лоэнгрина"?

- Не видела и видеть не хочу. А будете показывать - проводника позову!

Анекдот второй.

У Мойши была невеста, но он тянул и тянул со свадьбой, все никак не решался.

- Что же ты, Майша, пора уже, сколько можно тянуть!

- Хорошо, - сдался Мойша. - Но все-таки сначала вы ее полностью разденьте и мне покажите.

Раздели, до нага, показали. Он смотрел-смотрел. "Нет, - говорит, - не хочу. Она косит.

И, наконец, третий.

- Вы знаете, наш ребе совсем уже того... Уверяет, что регулярно с Ильей-пророком играет в карты!

- Ваш ребе - настоящий враль!

- Ну да, будет Илья-пророк с вралем в карты играть!

Не многим дано разбираться в том, что нового внес Ландау в понимание магнетизма, сверхтекучести и сверхпроводимости, в физику твердого тела или, например, в квантовую электродинамиу, а вот любимые им анекдоты, оказывается, вполне постижимы. Так что будем довольны, что достигли уровня Ландау хотя бы на уровне анекдотов.

...23 февраля 1972 года в четыре часа по утру Алена растолкала меня и сказала: "Пора!.. Надо идти..."

Мы прошли от Углового переулка по Бутырскому валу до белой громады старообрядческой церкви. Она высилась тогда одиноко - не было обступивших её теперь черных небоскребов. Свернули в глубину квартала. И там я передал свою женщину другим людям - в родильный дом. Алена, сопровождаемая нянечкой, ушла в перспективу коридора, а я вернулся в белесое утро под алюминиевое февральское небо..

В редакции ничего не сказал. Днев дважды сбегал в роддом, и оба раза попадал на перерыв в справочном окошке. Ни с чем возвращался. Состояние было странное, сбивчивое, ощутимо подмешанное страхом.

Стал периодически звонить. В пять часов дня новостей еще не было. Не было и в восемь вечера, когда вернулся к себе в Угловой.

-Хорошо, - рассудил тогда, - процесс, который меня интересует, не бывает бесконечным. Чем больше проходит времени, тем ближе финал. Пойду-ка в роддом, сяду в вестибюле и - дождусь!

Шел, понятно, тем же путем, что утром шли с Аленой. Стемнело. И вдруг уже на подходе к цели в небе что-то треснуло, будто над головой разорвали гигантское полотно, и стало светло от занявшего пол неба фейерверка. Салют! Сегодня же деньСоветской армии! Я же сказал в начале, что было 23 февраля...

Как потом выяснилось, рожая, Алена слышала салют.

- Надо же! - удивлялся я на ходу. - Если - девочка, - боевая подруга, мальчик - защитник Родины!

Конечно, я был нацелен на мальчика. Он будет бегать быстрее меня, гораздо дальше прыгать, с малолетства обучу стоклеточным шашкам, он прочитает все книги, которые прочитал я, кроме того, прочитает новые, которые появятся. Будем вести беседы о высоком, о смысле жизни, например, в чем я не дотянул, он дотянет, пойдет дальше. Он станет писателем - не чета мне. Сделаю из него настоящего мужчину!

Засев в сумрачном вестибюле родильного дома, стал ждать: кто?

Вышла врач Маргарита Михайловна - полгода назад нас с ней познакомили, она следила за Аленой, теперь приняла роды. Мы с ней потом свели

Сашу и Риту Свободиных, тогда очень кстати оказалось ее мастерство...

И вот она, вся такая маленькая, в белом халатике, добрая, ласковым голосом мне сообщает: " У вас девочка, три двести, рост пятьдесят сантиметров, все в норме... С мамой были небольшие сложности, но сейчас хорошо..."

Я не сразу понял, о какой маме речь. Но быстро дошло - Алена теперь мама. А вот от того, что девочка - видимо, сильно изменился в лице.

- Ну что вы так!- молвила Маргарита Михайловна мягко. - Будете растить дочку.

Из телефонной будки позвонил Алениной матери - Нине Анатольевне: все нормально, девочка. Потом набрал номер родителей. Трубку взял отец. Диалог сложился всего из двух реплик:

- Получилась девочка.

- Мужайся, сын.

Куда податься со своим горем? Один, как перст: Алена занята, друзьям звонить поздно. Спустился в метро и приехал на Пушкинскую. Там ресторан ВТО, родной. Сел за отдельный столик, заказал, что полагается, и графинчик с водкой.

- Ты что сегодня на себя не похожий? - поинтересовалась официантка Люба, средних лет женщина, с которой за минувшие годы стали, как свои. Впрочем, как и с остальными официантками тоже. Каждой можно было и не заплатить, если трудности, а отдать завтра.

- Только что девочка родилась, дочка, - признался я .

- Так поздравляю! - почти взвыла Нина от счастья.

- С чем? Не мальчик же...

- А ты мальчика хотел?! Ну, даешь! Девчонка - это же лучше!

Через пять минут все официантки знали, что меня надо спасать. Они сгрудились у моего стола и наперебой стали объяснять, чем девочки лучше мальчиков. Когда графинчик закончился, принесли другой, полный - от себя.

В какой-то момент официантки поняли, что я жить все-таки буду и удалились по работе, а ко мне за стол подсели две знакомые критикессы, обе умные, острые на язык - письменный и устный, внешне очень эффектные: Вера Максимова и Оля Симукова

Они сразу врубились в тему и смотрели на меня с откровенным сожалением. Да и как еще им было смотреть на недоумка, который сам не знает, как ему повезло - оказался отцом дочери, а не какого-то там сына, которому еще идти в армию и не известно, чем это кончится, а старым родителям он никогда не подаст стакана воды, что гарантированно сделает любая дочь. А твоя с Аленой уж наверняка!..

Дальше кандидат искусствоведения Вера Максимова исчезла, а я оказался в театральном доме, что в Каретном ряду, в квартире Ольги Симуковой. Но не один. Там уже присутствовал молодой артист из театра им. Станиславского Вацлав Скраубе. Он, сидя на кровати, перебирал гитарные струны и выглядел, как дома. Эта выразительная картина открывалась моему сознанию только периодически, при этом она покачивалась, но иногда обретала резкость.