Chinenkov - Po tu storonu

– Мне нужны человек пять ребятишек, готовых выполнить любой мой приказ, – развёл руками дон Антонио. – Вы можете мне найти таковых, господин полковник? Вашу услугу и их работу я щедро оплачу.

– Хорошо, мы подумаем над вашей просьбой, – пообещал Быстрицкий. – На какой день назначим повторную встречу, господин де Беррио?

– Позвоните мне через недельку, – улыбнулся дон Антонио. – Тогда я скажу вам, чем располагаю и… Где и когда встретимся!

*

Дон Антонио взглянул на часы – двадцать минут одиннадцатого. Закурив, он достал из ящика стола письмо, перечитал его и задумался.

В кабинет вошёл мужчина средних лет в светлом костюме и, кивнув де Беррио, уселся за стол.

– Чего задержался, Матвей? – убирая письмо в конверт, спросил дон Антонио. – Ты всего лишь сидел в соседней комнате, а не шагал в офис по городским улицам.

– Извини, задумался, – ответил вошедший. – Да и ты не спешил меня звать, когда гости ушли.

– Я тоже задумался, – усмехнулся дон Антонио. – Благо есть над чем…

– Эти господа что-то задумали, – беря из ведёрка бутылку шампанского, принялся её откупоривать Матвей. – Я не смог вникнуть в суть предложенной сделки, но в том, что они пытаются втянуть тебя в какую-то аферу, не сомневаюсь нисколько!

– Вот это меня и заводит! – вздохнул дон Антонио. – Скука совсем одолела. Хочу ввязаться в предложенную игру и…

– Обожди, умник, не считай себя умнее других! – «заартачился» Матвей. – У этих пройдох наверняка заготовлен план, хорошо продуманный и обговоренный! Тебя хотят разорить, однозначно. А что ещё? Сдаётся мне, что у предложенной аферы существует ещё какая-то подоплёка.

Он заполнил фужеры искрящимся вином, и они выпили.

– Баржи, зерно, перевозка, – принялся вслух рассуждать Матвей. – Что-то мне нашёптывает, что в затеваемой «драме» провоцируется какой-то скандал. А попытка нанесения существенного вреда экономике СССР – это бредовые оговорки, чтобы запудрить тебе мозги!

– Я тоже понял, что их предложения рассчитаны на дурака, – усмехнулся дон Антонио. – Неужели они меня таковым считают?

– Нет, не считают, – покачал головой Матвей. – Но они рассчитывают на твою жадность крупного бизнесмена. А ещё хотят провести тебя и устроить мировой скандал с твоим именем.

– Да-а-а, это похоже на истину, – согласился с ним дон Антонио. – У нас неделя, чтобы всё хорошенечко продумать, взвесить и…

– Всё сделаем, не беспокойся, – кивнул Матвей. – Нам важно знать, что они предложат при следующей встрече. Когда выслушаем их доводы, вот тогда и обсудим.

– Ну а ты…

– Я знаю, что мне делать, можешь не беспокоиться, дон Антонио.

Они выпили ещё по бокалу шампанского.

– А ты мне больше ничего не хочешь рассказать? – поинтересовался Матвей, глядя на босса. – Мне непонятно, почему ты так быстро согласился на их предложение. На тебя это не похоже.

– К этому меня подтолкнули особые причины, – ответил дон Антонио и протянул собеседнику письмо. – На-ка вот, почитай… Я хочу услышать на этот счёт твоё мнение?

Матвей быстро перечитал письмо, ничего не понял и перечитал ещё раз.

– Что это? – спросил он, с недоумением глядя на босса.

– Это письмо доставлено мне вчера еврейской почтой, – ответил тот.

– Понимаю, и, вижу написано оно тоже евреем? – округлил глаза Матвей. – Только не вразумлю никак, о ком в нём ведётся речь?

– Об очень хорошем человеке, – пояснил дон Антонио, беря бокал в руки. – Он попал в беду, и я должен его выручить!

– На свете много хороших людей, попавших в беду, но это не значит, что их всех кто-то должен выручать? – беря бокал, усмехнулся Матвей.

– Что и с кем происходит на земле, меня не волнует, – вдруг погрустнел дон Антонио. – Но тот, о ком написано в письме… Мы с ним не виделись уже двадцать лет, но я всегда с грустью вспоминаю о нём.

– Это ваш родственник? – отпив глоток шампанского, поинтересовался Матвей.

– Нет, мы не родственники, ни близкие, ни дальние, – вздохнул дон Антонио. – Но я всегда испытывал и испытываю к этому человеку необъяснимую душевную слабость. Он искренне честный человек… Он самородок, и именно за это я люблю его. В нём есть то, чего нет во мне и в тех людях, каковых мне приходилось встречать на своём веку, а потому…

Дон Антонио не договорил и залпом допил шампанское.

– Понятно, – кивнул Матвей. – Тот человек, о котором вы только что сказали, попал в беду. Его подмяла под себя машина сталинских репрессий. И это немудрено. Сейчас в СССР много таких людей, которые…

– Не читай мне лекций о ситуации в России! – неожиданно вспылил дон Антонио. – Лучше подумай и скажи, какие есть дельные предложения по этому поводу.

– Нет уж, увольте! – развёл руками Матвей. – Пойми, босс, вашего друга найти в России и тем более спасти его абсолютно невозможно!

– Иосиф Бигельман, который прислал мне это письмо, уже двадцать лет присматривает за ним, – заговорил дон Антонио задумчиво. – И это моя инициатива. Все эти годы, казалось бы, всё складывалось хорошо, мой друг с женой жили мирно в Ленинграде, правда, под чужой, выдуманной фамилией. А теперь его арестовали и след его простыл… Я должен поехать в Россию и выручить его!

– Позвольте, но это же невозможно! – воскликнул удручённо Матвей. – В СССР множество лагерей, сотни тысяч осужденных! Искать вашего друга там всё равно, что иголку в стоге сена!

– И это говоришь мне ты? – покосился на него дон Антонио. – Ты вспомни, каким был великолепным сыщиком в Уфе.

– Да ведь давно это было, – поник Матвей. – Сами знаете, что двадцать лет с тех пор прошло… У меня нет в СССР ни агентуры, ни связей.

– Зато у тебя осталась голова на плечах, – натянуто улыбнулся дон Антонио. – Вот её и используй.

– Хорошо, я подумаю над этим, – вздохнул Матвей. – А вы? У вас есть на этот счёт хоть какие-то соображения?

– У меня есть, – хмыкнул дон Антонио. – Вот потому я и согласился «помочь» этим ублюдкам, хлопотавшим за очередную попытку унизить Россию…

9

Когда Азат Мавлюдов в полночь вошёл в камеру-палату Малова, его взору открылась отвратительная картина. Прикованный наручниками к трубе отопления Кузьма представлял собою кровавое месиво.

– Чего, так и сопротивляется? – спросил он у санитара, стоявшего с закатанными рукавами и окровавленными руками.

– Не даётся гад, изворачивается, не можем иглу ему в вену вставить, – посетовал тот.

Мавлюдов осторожно приблизился к Малову и присел перед ним на корточки.

– Мы ему наручник едва на руку надели. Силён, чёрт, до невозможности…

– Да-а-а, ситуация, – вздохнул с пониманием Мавлюдов. – Из него можно вёдрами кровь вычерпывать, а мы справиться с ним не можем. А у меня пациент уже часа три переливания дожидается.