Array Еврипид - Античная трагедия

Опять, опять
Меня кружит пророчества безумный вихрь
И мучит боль предчувствий. О, беда, беда!
Глядите! Тенью бледною сидят вот здесь,
У дома, дети, кровными убитые.
И кажется, в ручонках сжали мальчики
Свое же мясо – потроха, кишки свои.
1220А их отец – о, горестное пиршество! —
Растерзанные внутренности в рот сует.
За это мстить задумал некий лев. Да, лев!
Но лев трусливый, праздностью изнеженный
В постели. Он-то и воздаст хозяину,
Ах, моему хозяину – ведь я раба!
Не знает покоритель илионских стен,
Вождь кораблей, какое зло умыслила
Та, что, подобно суке, с визгом радостным
Его встречала, мерзкий распустив язык.
1230Что за отвага! Убивает женщина
Мужчину. Но каким же мне чудовищем
Ее назвать? Змеей хвостоголовою?
Иль Симиллой, стражем скал и моряков бичом?
Иль жрицею Аида, что родных своих,
И тех щадить не станет? Как, бесстыжая,
Она вскричала! Так в бою боец кричит.
А всем казалось: мужа видеть счастлива.
Не верьте мне иль верьте – все равно теперь.
Что будет – будет. Слишком вещей скоро ты
1240Меня, свидетель скорбный, назовешь и сам.

Да, пир Фиеста, съевшего деток своих,
Узнал я и дрожу от изумления,
Услышав правду – чистую, без вымысла,
Но после сбился с колеи, в тупик забрел.

Так знай: ты смерть увидишь Агамемнона.

Язык свой обуздай, молчи, несчастная!

Не отвратишь того, о чем сказала я.

Да, коль свершится. Но пускай не сбудется.

Ты молишься, а там убить готовятся.

1250Да кто ж пойдет на это злодеяние?

Видать, и впрямь не понял ты пророчества.

Да, я не понял, кто убьет и как убьет.

Я слишком ясно говорю, по-гречески.

И Пифия – по-гречески. Да как понять?

Ой, ой, какой огонь! Вот подступает вновь.
О, Аполлон Ликийский! Горе, горе мне!
От львицы от двуногой, той, что с волком спит,
Покуда на охоте благородный лев,
Погибну я. И для меня найдет она
1260Глоток в смертельной чаше – плату горькую.
Она на мужа точит меч и молится:
Пусть жизнь отдаст за то, что в дом привел меня.
К чему, к чему же я ношу, не на смех ли,
Венок и жезл – вещуньи знаки жалкие?
Нет, растопчу их, прежде чем сама умру.
В прах, побрякушки! Я за вами следом – в прах!
Сам Аполлон с меня убор провидицы
Срывает, увидав, каким посмешищем
Стал мой наряд, пока враги и недруги
Согласным хором надо мною тешились.
1270Меня бранили, называли нищенкой,
Кликушею голодной – все я вынесла.
И вот сегодня наконец пророчицу
Сюда на муку смертную привел пророк:
Передо мною не отцовский жертвенник,
А плаха. На нее прольется кровь моя.
Но уж за гибель нашу боги взыщут мзду!
Еще придет он, тот, кто отомстит за нас:
1280Сын мать убьет и за отца расплатится.
Скиталец, из страны родимой изгнанный,
Он явится, кровавый замыкая круг!
Так боги поклялись. Взывает к мстителю
Поверженный отец, и сын услышит зов.
О чем я плачу? Ах, о чем я слезы лью?
Ведь я же худший день родного города
Уже пережила. Сегодня вижу я,
Как губят боги погубивших город мой.
Довольно, решено. Теперь на смерть иду.
1290О, двери дома, о врата Аидовы!
Молю лишь об одном: чтоб метко пал удар,
Чтоб сразу же, как хлынет кровь, без судорог
Смогла навеки я закрыть глаза свои.
Предводитель хора
О женщина, в несчастье многомудрая,
Ты говорила долго. Но скажи, зачем,
Свою судьбу предвидя, агнцем жертвенным
Отважно ты и смело к алтарю идешь?

Иного нет пути. Так что же медлить мне?

Последние мгновенья ценят смертные.

1300Мой день пришел. В увертках мало прибыли.

Так знай же: ты отважна и в страдании.

1304О мой отец! О, доблести детей твоих!

1303Да, людям легче умирать со славою.

1302Но слов таких не говорят счастливому.

1305Что там такое? Почему ты пятишься?

Ой, ой!
Предводитель хора
Чего ты стонешь? Страх какой привиделся?

Дохнули стены кровью человеческой.
Предводитель хора
Да нет же. Это дух от жертв заколотых.

1310Как из могилы, на меня повеяло.

Я слышу запах ладана сирийского.

Я в дом пойду, рыдая о своей судьбе
И Агамемнона. Вот жизнь и кончилась.
Увы, друзья!
Как вспугнутая птица над кустарником,
Я заметалась. Вы об этом вспомните,
Когда за гибель женщины, за смерть мою,
Жена заплатит, а за гибель мужа – муж.
Такого дара гостья ваша требует.
Предводитель хора
1320Мне жаль тебя, несчастная пророчица.

Еще лишь слово. Это по себе самой
Плач поминальный. Я молю последний свет
Всевидящего солнца, чтоб врагов моих,
Моих убийц такая же постигла смерть,
Как и меня, рабыню беззащитную.
Уходит во дворец.

О, доля смертных! С линиями легкими
Рисунка схоже счастье: лишь явись беда —
Оно исчезнет, как под влажной губкою.
Не об одной Кассандре, обо всех тужу.
1330Не насытится счастьем никто из людей,
И никто не поднимет пред домом своим
Заградительный перст, чтобы счастью сказать:
«Не входи, неуемное. Хватит».
Вот глядите, бессмертные дали царю,
Сокрушив Илион, возвратиться домой,
Насладиться почетом и славой.
Но теперь, если должен он кровь искупить,
Если должен за тех, кто убит, умереть,
Если смертью за давнюю платится смерть,
1340Кто назвать бы осмелился счастье свое
Неизменным, природным, надежным?

О! Я сражен ударом в доме собственном!

Тише! Кто-то стонет тяжко, кто-то насмерть поражен!

Еще один удар! О горе, горе мне!

Снова царь кричит. Наверно, злодеянье свершено.
Так давайте же обсудим, как нам действовать вернее.

Я думаю, что нужно клич по городу
Пустить и горожан сюда, к дворцу, созвать.

По-моему, ворваться в дом немедленно,
1350Покуда меч не высох, уличить убийц.