Эпосы, легенды и сказания - Рамаяна

И ларь, где хранилось оружье Владыки Вселенной,
Открыл дивноликий царевич и молвил смиренно:

«Я Рудры божественный лук подниму и с натугой
Концы, если нужно, сведу тетивою упругой!»

Мудрец и Митхи́лы владетель вскричали: «Отменно!»
И Рама рукою за лук ухватился мгновенно.

И поднял, как будто играючи, над головою,
И туго сплетенной из му́рвы [18] Мурва – разновидность конопли, из волокон которой изготовлялись особо прочные тетивы луков, а также – священные шнуры для представителей высших каст. стянул тетивою.

Внезапно раздался удар сокрушительный грома:
Десницей могучей царевич напряг до излома

Оружье, что Джанаки роду вручил Махадéва!
В беспамятстве люди попадали справа и слева.

Лишь царь, да мудрец Вишвамитра, да Рагху потомки
Смогли устоять, когда лук превратился в обломки.

«Воитель, сломавший божественный лук Махадевы,
Достоин моей, не из лона родившейся, девы. [19] … Не из лона родившейся девы. – По преданию, царь Джанака нашел свою приемную дочь Ситу (что значит «борозда») лежащей в борозде во время ритуального пахания поля.

Явил он безмерное мужество нашему дому! –
С волненьем сказал государь Вишвамитре благому. –

А Сита прославит мой род, если станет женою
Великого Рамы, добыта отваги ценою».

С Шатру́гхной к царю Ашвапáти, любимому дяде,
Отправился Бхарата в гости, учтивости ради.

И были царем Ашвапати обласканы оба,
Как будто обоих носила Кайкейи утроба.

Но помнили братья, покинув родные пределы,
О том, что в Айодхье остался отец престарелый.

Шатругхна да Бхарата были средь поросли юной,
Как Индра великий с властителем неба, Варуной.

Айодхьи правитель, чье было безмерно сиянье,
Царевичей двух вспоминал на большом расстоянье.

Своих сыновей он считал наилучшими в мире:
Четыре руки от отцовского тела. Четыре!

Но Рама прекрасный, что Брахме под стать, миродержцу,
Дороже других оказался отцовскому сердцу.

Он был, – в человеческом облике – Вишну предвечный, –
Испрошен богами, чтоб Равана бесчеловечный

Нашел свою гибель и кончилось в мире злодейство.
Возвысилась мать, что пополнила Рамой семейство,

Как дивная Áдити, бога родив, Громовержца.
Лица красотой небывалой, величием сердца,

И доблестью славился Рама, и нравом безгневным.
Царевич отца превзошел совершенством душевным.

Всегда жизнерадостен, ласков, приветлив сугубо,
С обидчиком он обходился достойно, не грубо.

На доброе памятлив, а на худое забывчив,
Услугу ценил и всегда был душою отзывчив.

Мгновенно забудет он зло, а добра отпечаток
В душе сохранит, хоть бы жизней он прожил десяток! [20] … хоть бы жизней он прожил десяток! – По представлениям индийцев, для вечного «я» нет смертей и рождений, оно лишь меняет телесные воплощения, странствуя из существования в существование.

Он общества мудрых искал, к разговорам досужим
Любви не питал и владел, как мужчина, оружьем.

Себе в собеседники он избирал престарелых,
Приверженных благу, в житейских делах наторелых.

Он был златоуст: красноречье не есть краснобайство!
Отвагой своей не кичился, чуждался зазнайства.

Он милостив к подданным был и доступен для бедных,
Притом – правдолюб и законов знаток заповедных.

Священной считал он семейную преданность близким,
К забавам дурным не привержен и к женщинам низким.

Он стройно умел рассуждать, не терпел суесловья.
Вдобавок был молод, прекрасен, исполнен здоровья.

Свой гнев обуздал он и в дружбе хранил постоянство.
Он время рассудком умел охватить и пространство. [21] Он время рассудком умел охватить и пространство. – То есть владел приемами йоги, наделяющей ее приверженцев рядом сверхъестественных способностей, как то: чтение и передача мыслей на расстоянии, способность мгновенно изменять параметры или вес своего тела, возможность быстро перемещаться в любую точку пространства-времени и т. п.

Чтоб суть человека раскрылась, его подоплека, –
Царевичу было довольно мгновения ока.

Искусней царя Дашаратхы владеющий луком,
Он веды постиг и другим обучался наукам.

Царевич был дваждырожденными долгу наставлен,
К добру и свершенью поступков полезных направлен.

Он разумом быстрым постиг обхожденья искусство,
И тайны хранить научился, и сдерживать чувства.

Не вымолвит бранного слова и, мыслью не злобен,
Проступки свои, как чужие, он взвесить способен.

Он милостиво награждал и смягчал наказанье.
Сноровист, удачлив, он всех побеждал в состязанье.

Как царства умножить казну – наставлял казначея.
В пиру за фиглярство умел одарить лицедея.

Слонов обучал и коней объезжал он по-свойски.
Дружины отцовской он был предводитель геройский.

Столкнув колесницы в бою иль сойдясь в рукопашной,
Ни богу, ни áсуру не дал бы спуску бесстрашный!

Злоречья, надменности, буйства и зависти чуждый,
Решений своих никогда не менял он без нужды.

Три мира его почитали; приверженный благу,
Он мудрость имел Брихаспáти, а Индры – отвагу.

И Раму народ возлюбил, и Айодхьи владетель
За то, что сияла, как солнце, его добродетель.

И царь Дашаратха помыслил про милого сына:
«Премногие доблести он сочетал воедино!

На царстве состарившись, радости ждать мне доколе?
Я Раму при жизни увидеть хочу на престоле!

Пугаются áсуры мощи его и отваги.
Он дорог народу, как облако, полное влаги.

Достигнуть его совершенства, его благородства
Не в силах цари, невзирая на власть и господство.
Мой Рама во всем одержал надо мной превосходство!