Алексей Шкатов - Вера в верования и наоборот

– Не твои же руки, что волнуешься?

«Да… Не развязать… Козлы…» Ксения затихла, внимательно глядя на огонь огромной черной свечи. «Красивая вещь.» Ксения устроилась поудобнее у стены.

– Я сама делаю эти свечи.

Чандра не сводила глаз с Ксении.

– Все что ты здесь видишь, я сделала своими руками.

– То есть не только языком трепать умеете?

Ксению разрывало на части от злости и обиды. «И ловко как, сукин сын, мне этот шприц в ногу загнал». Обида вспышками памяти скакала по пустыне… Открытый капот ее джипа, еле заметный укол в ногу, начинающийся рассвет сквозь стекла прыгающей по барханам машины, белый, как снег, затылок неизвестного похитителя, так ловко лавирующего на огромной скорости посреди вечного песка…

– Да, он блондин.

«Мысли читает». Ксению передернуло. Печатные листы с механизмами телепатических защит замелькали перед ее глазами.

– Он тебе понравится.

Чандра тоже перевела взгляд на свечу.

«Поддержи собеседника». Внутренний голос безошибочно подсказывал схемы ухода от НЛП. Свеча треснула громко и раскатисто.

– А почему вы все именно Христа трогаете? Мусолили бы Будду или Аллаха своего.

– Он не наш.

– Кто?

– Аллах.

«Вот те на…» Ксения полностью сосредоточилась на пламени.

– Вы своего бога изобрели?

– Конечно, женщина.

– А зовут его как?

– А тебя как зовут?

– Ксения.

– Так и его так же.

«Шутка?». Ксения ровно и методично перестраивала дыхание на восемь ударов пульса. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох….

– Что?

Чандра вновь посмотрела на Ксению.

«Уже теряешься, стерва заморская…»

– Твоего бога зовут Ксения?

Ксения улыбнулась широко и открыто. Чандра моргнула.

«Шах…» Ксения не уводила взгляд со свечи.

– Это твоего бога так зовут. Моего зовут Чандра.

«Ты меня сбиваешь»…

– Это твое имя?

– Мое.

– Каждый и есть бог? Это хаос.

– Бог и есть Хаос. Но каждый не есть бог. И это не хаос.

– А Христа, значит, нет?

– Есть. И Аллах есть.

– И Будда?

– Конечно. Все есть и всё есть.

– Не перемудрили? С тремя религиями не разобраться никак. Вы еще четвертую решили разработать?

– А вот религий и нет никаких.

«Еще шах…» Ксения отчетливо видела семь цветов в раскладке пламени. Воск аккуратной каплей стекал по черному стволу.

– А что есть? Только боги?

– Есть то, что ты есть.

– Спасибо, это я читала. Но это одна из теорий. И подходит только для единиц. Вы же как-то планируете свою религию сделать тотальной?

– Нет, не планируем. Все уже само делается.

– Гипнозом?

– Женщина…

– Ксения…

– Ксения…

«Третий шах…»

– Ксения, тебе книги…

– Ксения, Вам книги…

– Ксения, Вам книги всё увидеть мешают.

– Что увидеть? Что я не вижу? Что я бог?

– Именно это.

– Я часть бога. Как и Вы.

– Так и есть. Но Вы, Ксения, часть бога не, потому что есть какой-то другой бог.

– А почему?

– Потому что Вы ЗНАЕТЕ, что Вы часть бога. ЗНАЕТЕ, но не ощущаете этого.

– Да что Вы говорите! Как интересно! А слезы на исповедях, а раскаяние, а любовь, а…

– Вот! Садах шан ли кор. Эс Олей ну Дим.

– Что?

– Шах и мат. Только Вам, Ксения, а не мне.

«Как же так?!»

Ксения была явно поражена.

– Не работает?

Чандра улыбнулась тоже – широко и открыто. Ксения увела взгляд со свечи. Глаза, привычные к долгим медитативным тренингам даже не устали. Ксения тряхнула головой.

– Вы врожденный телепат?

– Нет, Ксения. Это тоже схема. Но не только мозговая.

– Через ощущения?

– Вместе с ощущениями.

– Поддаться моим ловушкам, почти попасть в них и незаметно уйти от воздействия, ни на секунду, на самом деле, не сходя со своей программы? А за счет чего Вы даете мне понять, чтобы я думала, что Вы попались? Ведь Вы так явно сбились, а потом перешли на мою программу? Как я могла не заметить этого?

– Вы мне очень нравитесь, Ксения.

Чандра медленно моргала большими ресницами. Зеленые от рождения глаза в неясном свете свечи казались голубыми.

«Красивая». Тепло медленно начинало культивироваться внизу живота, постепенно стекая в пах. «Очень»…

– Повернитесь, Ксюша.

Чандра говорила полушепотом, слегка наклонив голову набок. Изменившийся тембр был настолько знакомым, что Ксения даже не сразу поняла русские слова.

– Ксюша, повернитесь, я развяжу Вам руки. Мне не хочется гневить Александра вашей кровью. Пусть отец увидит Вас красивой.

– Мертвую?

Ксения была настолько ошарашена русским языком и информацией, что даже не сразу поняла, что сказала.

– Я не убью тебя. Ты мне, правда, очень нравишься, Ксюша.

Тепло все больше разливалось по ногам и подходило к солнечному сплетению. Ксения повернулась и через 3 секунды уже рассматривала запястья. Чандра аккуратно взяла ее левую руку и лица девушек оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Я сейчас возьму мазь. Не доставай нож.

Чандра полушептала, не мигая.

– Хорошо?

– Да.

– Скажи еще раз…

– Да…

Ксения выдохнула. Чандра оказалась на ногах незаметно, казалось, без единого усилия мышц. Все тело было залито теплом. За губами под деснами было сладковато. Ксения осторожно сглотнула. Чандра остановилась на пути к стене и полуобернулась на нее. Посмотрела просто, три раза медленно моргнув.

– Сейчас…

Ксения прислонилась к стене, глядя на движение Чандры. Ее фигура постепенно сливалась с полусветом подземелья, где медленно танцевал огонь свечи.

«Да…» Ксения закрыла глаза…

Я начал с самого сложного – с магии. До этого были простые тренинги, лидерские программы, персонализация, инициация. Магия влекла. Простое колдовство казалось чем-то примитивным и даже отталкивало. А слово «ведать» я еще не понимал.

…Я сильно перестарался. Так сильно, что помочь не мог никто. Молитвы не спасали меня, мне было постоянно плохо. Я понял, что я «попал». Или попался. Скорее всего, так будет точнее: попался. Но кто они – те, кто подловил меня? Мои же фантомы и призраки ушедших в прошлое, но оставшихся в пространстве магов или некая постоянно и реально существующая сила? Разумная и всезнающая? Я потерялся. Стало понятно, что нужно отказаться вообще от всего и закончить магические ритуалы. Я не тянул. Может, и потянул бы, но не тогда. А выход оказался простым: монастырь.

…Про это место не знал почти никто. В округе этого заброшенного христианского монастыря жили всего несколько семей, но на значительном от него расстоянии. Я увидел его неожиданно и сразу. И сразу же понял, что мне туда. Сразу стало легко. Там можно было ночевать. Там было на удивление тепло, даже без костра. Я не мог определить, был ли монастырь католическим. Но я понимал, что скорее всего, это так. До того момента, пока в одной из келий не обнаружил выделяющийся из стены, выпуклый и вбитый туда навечно наш православный крест. В самом глухом уголке маленькой страны, в месте, которое не отмечено на карте, в ложбине гор был православный монастырь. Без людей. Без молитв. Но он дышал и жил. Я чувствовал это. Я ощутил это, когда наткнулся на православный крест в стене.