Рамина Монсальви - Хроники Марии

Но пальцы коснулись зеркала,
И проникли в него без труда.
Был сделан шаг.
И я была внутри внутреннего.
Великий страх пленил меня,
Увидели глаза мои,
Двойника плоти моей,
Отраженье, но странное!

Моя кожа белая,
У двойника чёрная,
Мои волосы чёрные,
У двойника белые.
И глаза будто пустыня.

Вопрошала я: – Кто ты?
Был мне ответ:
– Я Летописец.
Смотреть в глаза пустые,
Было смерти подобно.
Странно и неизведанно.

Слышала я речь
На языке мне неизвестном,
Но сердце внимало и чувствовало.

Перст Летописца указал вверх,
Глянула я, но не небо было,
Над головой моей,
Но лишь зеркальная поверхность.

Плавали по ней странные создания
С телами как у змей,
И крыльями как у летучих мышей.

Пели они голосами многострадальными.
Было больно от их песен.
Не могли они покинуть свои пределы.

Я спросил Летописца:
– Кто это?
– Это сознания человеческие.
– Почему они страдают как пленные?

Смеялся Летописец, говоря:
– Они сами не верят в свободу!
Но верят в пределы.
Их плен, от их неверия.

Затронуло тут, меня сомнение;
Вдруг в слепоте своей,
Я малое вижу великим,
А великое малым?

Верно ли моё направление,
Вдруг не найду край Земли?
– Как выйти мне от суда?
Спросила я.

И тут сама поняла,
Просто… надо просто идти.

С досадой подумала я,
Что мудрости во мне,
Также мало, как в сером камне.
Но ещё более желала её
Душа моя…

Был путь мой после этого,
Двадцать дней,
И началась гроза.
Я укрылась от неё в пещере.

Сильный ливень падал с небес,
Красоты захватывающей.
Природа дышала с блаженством.
Дождь усыпил меня как колыбельная.

И вот я вижу:
Как по звёздной дороге,
На землю спустился белый медведь,
Он медленно ступал,
И был весьма царственного вида.
Вслед протянулась лунная тропа,
И прекрасная Дева,
На колеснице,
В которую впряжена,
Пара белых коней.
Мчалась за ним вдогонку.
И когда она его почти настигла,
То пустила из лука,
Серебряную стрелу,
Прямо в сердце медведя.
Застонал величественный зверь.
И окровавленный пал наземь.
И тут чудесным образом,
Он воплотился в младенца.

Завопила Дева,
Кинулась к нему,
И прижала к груди.
Страшны были её стенания!

– О, Малех!
Зачем заставил ты меня,
Погубить своё чадо?!
Рыдала обманутая мать,
И рвала золотые волосы.
Голос из неизвестности, изрёк
– Суждено тебе оплакивать сына,
До скончания времён!
Обернулась она седой тучей,
И с тех пор холодные слёзы её,
Омывают угрюмые скалы.
Так я видела,
Так я чувствовала,
Так я знала.
И вот вижу далее…
Чья-то сильная рука, возвела меня,
На самую высокую точку Земли,
И сказал Божественный голос:
– Смотри!
Было море крови,
В котором люди тонули,
С ужасными стонами.
Топили друг друга, убивали.
Ненавидели и презирали.
Не нашла я в этом мудрости.
Видела жёсткие битвы, за власть.
В которых не было радости победы.
Ибо те, кто одолел,
Сгубили себя своей желчью.
А те, кого одолели,
Были сгублены врагом.
Не нашла я и в этом, мудрости.