Анна Соле - Последний портрет Леонардо

С этим мы разобрались, поехали дальше: «Некоторое время тому назад выпили молодая и старая». Скорее всего, имеется в виду, что Маргарита Валуа была королевой Франции лишь формально, так же как и Жанна Французская (жена Людовика XII, который добился развода с ней в 1499 году) и Мария Стюарт. Соответственно Жанна Французская – старая, а Мария Стюарт – молодая. Все эти три женщины должны были стать королевами Франции, но так и не были коронованы.

«Ибо три лилии поставят перед ней большую преграду» – ну, это понятно, это близкие родственники Маргариты Валуа: её мать Екатерина Медичи, и два брата – Карл IX и Генрих III. Надо сказать, что эту самую преграду они стали возводить ещё с юных лет красавице Маргарите. Когда у неё начался бурный роман с герцогом Гизом, король Карл IX и Екатерина запретили ей думать об этом браке, так как он усилил бы Гизов и повысил их шансы на престол. А дальше и мать, и брат Генрих пытались всячески образумить Маргариту, которая всегда имела много любовников, причём родные особо не церемонились. После Варфоломеевской ночи она провела какое-то время в качестве заложницы в Лувре. Потом Генрих III нанёс ей страшное оскорбление при дворе, а спустя некоторое время запер в замок Юсон. По его же распоряжению любовник Маргариты был казнён на её глазах. Екатерина Медичи исключила дочь из своего завещания и больше никогда не виделась с ней. Она называла Маргариту «моё несчастье» и «это существо».

«И она умрёт от своего дикого плотоядного плода», я думаю это тоже ясно. Всем известны её многочисленные любовные похождения, которые не прекратились и в конце жизни. Плотоядный плод – это похоть. Ну что же, сомнений не остаётся – Центурию 8, 18 катрен Нострадамус посвятил последней королеве рода Валуа – Маргарите.

– Только знаешь, что самое интересное? – спросил Генри.

Роберт пожал плечами:

– Нет.

– А то, что Нострадамус опубликовал эту центурию, когда Маргарите Валуа было всего лишь три года, будущему королю Генриху IV четыре, а Габриэль д’Эстре ещё не появилась на свет. А великий предсказатель ночью, в своём кабинете, написал катрен 18 из 8-ой центурии, который абсолютно точно повествует о судьбе последней, так и не коронованной королевы Франции из рода Валуа, Маргариты. Вот так. А некоторые говорят, что предвидения Нострадамуса просто выдумка… Мда… Ну, а теперь, – сказал Генри с азартом, – давай открывать заветные ларцы!

Он даже потирал руки от нетерпения.

– Какие ларцы? – недоумённо спросил Роберт.

– Ты действительно ничего не понял? – Генри смотрел на племянника с большим удивлением. – Роберт, оглянись вокруг! Если картина когда-то существовала, то она висела именно в этом кабинете. Я тебе даже подскажу, под панелью, на которой изображено… ну? – подталкивал Генри.

Роберт ещё не успел переварить столько информации: картина Леонардо да Винчи, Маргарита Валуа, Габриэль д’Эстре.

– Генри, извини, я ничего не понимаю. Где могла висеть картина?

– Роберт, па-не-ли, – произнёс он по слогам, как ребенку. – Посмотри вокруг. И потом ключик, который ты нашёл…

– Ты хочешь сказать, что этим ключом можно открыть панель и там внутри висит картина…?

– Может висеть, Роберт. Может! Вероятность очень мала и всё же она есть. Итак, поздравляю тебя – ты догадался. А теперь покажи мне нужную панель.

– Подожди, как я могу знать?

– Катрен Нострадамуса, – снисходительно подсказал Генри.

– Ты говорил волчья ягода?

– Да. Помнишь, как она выглядит?

– Чёрные такие ягоды, листья круглые, – задумчиво проговорил Роберт, обходя кабинет и всматриваясь в панели на стене.

– Генри, посмотри, эта?

– Да, молодец, – подтвердил дядя. – Кстати, обрати внимание, именно здесь и могла висеть картина. Панель находится на уровне глаз, освещение прекрасное – недалеко от окна, но так, что прямые лучи солнца не попадают. Всё очень продумано.

– Подожди, Генри, мы сейчас будем открывать панель, и там может висеть картина? – не унимался Роберт.

– Да, будем открывать и для этого нам понадобиться лупа и очень острый и тонкий нож, – деловито подтвердил дядя. – Потому что был ремонт, панели покрывали лаком, и нам надо прорезать лаковую пленку.

И тут Генри, словно фокусник, вынул из кармана пиджака небольшую коробочку, в которой лежал тонкий нож.

– Роберт, дай-ка мне лупу, – скомандовал дядя.

Роберт поднёс дяде лупу и встал у него за спиной. Вдвоём они рассматривали сквозь увеличительное стекло старинную дубовую панель, на которой в правом нижнем углу было отчётливо видно маленькое отверстие для ключа. Генри очень аккуратно снял лак с замочной скважины, а потом провёл ножом по периметру панели.

– Давай ключик, – сказал деловито дядя, и Роберт кинулся к столу за ключом.

Взяв из рук Роберта ключ, Генри вставил его в отверстие. Тот вошел как влитой. Оба затаили дыхание, Генри сделал оборот, что-то еле слышно щёлкнуло, и он потянул панель на себя. Панель со скрипом открылась, и перед ними предстала большая, серебряная, потемневшая от времени роскошная рама, которая была… абсолютно пуста. Внутри неё белели старинные камни стены.

– Роберт, значит, она была! – воскликнул Генри.

– Картины нет, – в тот же момент уныло заявил Роберт.

– Нет, я глазам своим не верю. Картина самого Леонардо да Винчи висела здесь, – восторженно повторял дядя. – В это невозможно поверить!

– Генри, извини, пожалуйста, но чему ты так радуешься? Ведь никакой картины нет. Есть только пустая рама.

– Ты совершенно прав, мой мальчик, но рама указывает нам на то, что записи на полях письма – правда. Именно это самое главное, – восхищённо говорил Генри. – Значит, она была! Не просто картина, а картина самого Леонардо да Винчи. Кстати, сними раму, давай-ка её посмотрим.

Роберт снял раму и поднёс её к столу:

– Тяжёлая, – констатировал он.

Генри с лупой внимательно осмотрел ангелочков, искусно сделанных внизу рамы, прощупал стрелы, и провёл рукой по пыльной поверхности:

– Да, умели тогда делать красивые вещи, – сказал он.

– Генри, получается, что картина Леонардо да Винчи висела в этом замке, – стал рассуждать вслух Роберт, – причём о ней, кроме бывших владельцев, никто не знал. Но где она может быть сейчас?

– Да где угодно, – отозвался дядя. – А может быть, её уже и нет вовсе. Война и не такое перемалывала… Но, – Генри стал говорить очень энергично. – У нас есть шанс, и мы обязаны его использовать. В существование Трои тоже никто не верил, а тут сам Леонардо да Винчи. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что такое картина Леонардо?

– Не надо. «Мадонну с веретеном», похищенную из частной коллекции в 2003 году, оценивали примерно в 60 миллионов долларов. – Роберт замолчал, размышляя, а потом спросил: