Григорий Саркисов - Мудрый Гиллель. Еврейские притчи и сказки

– А почему это считается хорошей приметой? – спросил Гиллель.

– Не знаем, – смутились гости. – А ты знаешь?

– Знаю, – кивнул Гиллель. – Каждому человеку отпущена доля счастья, и он расходует ее на протяжении всей своей жизни. Человек может растратить её впустую, а может приумножить, если будет тратить счастье только по делу. Тот, у кого разбилась чаша, должен радоваться, – он не растратил свою удачу на мелочь, и теперь сможет использовать ее на что-нибудь важное.

Услышал царь Иудеи, что в Ашкелоне живет мудрый Гиллель, и решил прийти к нему в гости. Равула, жена Гиллеля, всполошилась:

– Чем же мы будем угощать царя? У нас дома почти ничего нет!

– Принесёшь то, что у тебя есть, и сделаешь так, как я тебе скажу, – ответил Гиллель.

Когда царь пришёл, Равула принесла арбуз. Гиллель взял арбуз в руку, ощупал его пальцами, и сказал жене:

– У нас есть арбуз лучше этого, пойди и принеси его.

Равула унесла арбуз, потом вернулась, и в руках у неё снова был арбуз. Старец его ощупал, поморщился, и сказал жене:

– Унести этот и принести другой!

Равула в третий раз принесла арбуз.

– Вот это другое дело! – довольно сказал Гиллель.

Он разрезал арбуз и подал царю угощение. После беседы царь вернулся к себе во дворец весёлый и довольный, и всем рассказывал о гостеприимстве ашкелонского мудреца. Он так никогда и не узнал, что в доме у Гиллеля был всего один арбуз…

Однажды Равула вбежала в дом и крикнула:

– Гиллель, Гиллель, в городе ужас что творится! Весь Ашкелон гудит! Говорят, у нас появился мессия!

– Ну и что тут ужасного? – спросил Гиллель. – Почему ты так нервничаешь, жена?

– И он еще спрашивает, почему я так нервничаю! – всплеснула руками Равула. – Мы с тобой работали столько лет, чтобы зажить хорошо. У нас сто коз, амбар полон зерна, апельсиновые деревья принесли отличный урожай. А сейчас нам придётся от всего этого отказаться и следовать за мессией!

– Успокойся, женщина, – засмеялся Гиллель. – Бог добрый. Он знает, сколько горестей выпало на долю евреев, и сколько мы натерпелись от фараона, не говоря уже о римлянах. Но наш Господь всегда находил выход из положения, – так что, и с мессией он тоже разберётся.

Пришел к Гиллелю сосед, Рувим, и говорит:

– Я – атеист! Не верю ни в каких богов! Их нет!

– А ты читал Библию, Коран, или, может, изучал Тору? – спрашивает Гиллель.

– Нет.

– Ты разговаривал со жрецами, священниками, имамами?

– Нет.

– Ты совершал паломничества в святые места?

– Нет.

– Ты жил при ските отшельников, наблюдая за их жизнью и разговаривая с ними?

– Нет.

– Ну, тогда, Рувим, ты не атеист.

– А кто же я тогда?

– Ты – дурак!

К Гиллелю пришли ученики Ешивы и спросили:

– Скажи, мудрец, как Господь измеряет святость умершего еврея?

– Я расскажу вам одну историю, а вы сами сообразите, что к чему, – ответил Гиллель. – Вот, слушайте. Жили по соседству два еврея. Один из них был богачом и знатоком Торы, а другой – бедным работником. Учёный богач вставал до зари и спешил в синагогу. С утра до вечера он молился и изучал Тору. Иногда богач уходил на рынок, где заключал удачные сделки, но потом возвращался к священным книгам, над которыми просиживал до рассвета. Бедный сосед тоже вставал рано. Но он не мог позволить себе долго сидеть над Торой, ему надо было работать от зари до зари, чтобы прокормить семью. Поспешно помолившись на рассвете с первым миньяном, он уходил на работу, и возвращался домой только поздним вечером. Даже в субботу, когда он мог взять в руки Тору, бедняк быстро засыпал от усталости. При встрече во дворе учёный сосед бросал удовлетворённый взгляд на бедного работника и спешил к своим праведным занятиям. А бедняк вздыхал и думал: «Какой я несчастный, и какой он счастливый. Мы оба спешим, он – в синагогу, а я – по своим земным делам». Но вот эти два человека умерли, и души их предстали перед Небесным Судом, где жизнь каждого человека взвешивается на чаше весов Божественного Правосудия. Ангел-защитник положил на правую чашу весов главные добродетели учёного: многочисленные часы изучения Торы, молитвы, умеренность, честность. На левую чашу ангел-обвинитель положил единственный предмет: удовлетворённый взгляд, который учёный время от времени бросал на соседа. Левая чаша медленно начала опускаться, сравнялась с правой, а затем перетянула её, хотя груз на той был весьма тяжёлый. Когда бедный работник предстал перед Судом, ангел-обвинитель положил на левую чашу весов его жалкую, духовно ничтожную жизнь. Ангел-защитник положил на весы лишь один предмет: печальный вздох, издаваемый бедняком при встрече с учёным соседом…

Гиллель замолчал.

– Ну и что? – хмыкнул один из учеников. – Что для Господа какой-то вздох какого-то бедняка?

– Замолчи, невежда, – ответил Гиллель. – Именно этот вздох и уравновесил всё, что лежало на левой чаше, поднимая и оправдывая каждое мгновение тяжкого труда и нищеты, испытанных при жизни этим беднягой. Иногда для Бога и один вздох – главное.

Однажды, на свадьбе у сына Гиллеля сидели за столом двое учёных, – рабан Элиэзер, и рабан Иошуа. Гиллель начал наливать гостям вино в чаши.

– Допустимо ли, Гиллель, чтобы ты, мудрейший человек в Ашкелоне, а может, и во всем Израиле, стоял и наливал нам вино? – спросил рабан Элиэзер. – Разве это не дело твоего слуги?

– Ты не прав, – возразил рабан Иошуа. – Мы знаем человека более великого, который прислуживал своим гостям. Сам Авраам прислуживал ангелам, явившимся к нему в образе простых аравитян…

– Не спорьте зря, – остановил мудрецов Гиллель. – Что – Авраам? Сам Господь помогает людям, – направляет ветры, возносит облака, изливает дождь, оплодотворяет землю и дает пропитание каждой живой душе. Что же обидного для меня в том, что я наливаю вам вино?

Однажды Гиллеля спросили:

– Скажи, мудрец, кто хуже – воры или скупщики краденого?

– Я отвечу на ваш вопрос, – сказал Гиллель. – Приходите завтра на главную площадь.

На следующий день весь Ашкелон пришел на площадь. Гиллель принес крыс и положил перед ними пищу. Крысы забирали пищу и относили её в свои норки.

– Вы все поняли? – спросил людей Гиллель.

– Нет, – ответили люди.

– Тогда завтра приходите на главную площадь в это же время.

Назавтра народ опять собрался на площади, а Гиллель опять принес крыс, положил перед ними пищу, – только норки их заткнул. Крысы брали пищу, тащили её в норки, видели, что норки заткнуты и приносили пищу обратно.

– Видите, – сказал Гиллель. – Не тот главный преступник, кто украл, а тот главный преступник, кто воровство поощряет!