Максим Ююкин - Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов

Помимо Калевалы, большое место в повествовании занимает изображение далекой от нее северной страны Похъёлы, отождествляемой с Лапландией и характеризуемой однозначно отрицательно. Это антипод и постоянный антагонист Калевалы, царство зла и смерти; ее жители (Лоухи и ее дочери, Ёукахайнен) наделены самыми отталкивающими чертами характера: злобой, завистью, мстительностью, коварством и жестокостью; ограду вокруг дома хозяйки Похъёлы «украшают» человеческие черепа и змеи. Негативность в изображении Похъёлы несколько ослабевает лишь в одном эпизоде – описании свадьбы Ильмаринена и дочери хозяйки Похъёлы, занимающем около одной пятой части текста эпоса; обитатели северной страны в нем на время предстают радушными, заботливыми хозяевами, искренне пекущимися о том, чтобы торжество прошло благополучно. Светлая поэзия, которой овеяно это событие человеческой жизни (к слову, эта часть «Калевалы» широко включает песни, причитания и произведения других поэтических жанров, являющихся неотъемлемой принадлежностью свадебного обряда), способна рассеять, пусть и на краткое время, даже мрачную ауру Похъёлы. Диалектика отношений Калевалы и Похъёлы глубоко исторична и верно отображает сложность взаимосвязей между народами-соседями, примеры которой в изобилии дает нам мировая история. Вспомним, к примеру, отношения древнерусских князей с половцами, включавшими не только постоянную военную борьбу, но и временные союзы и взаимные браки.

Мир «Калевалы» – это мир, полный чудес, и чудеса эти неразрывно связаны с понятием прекрасного, с творческим началом, с искусством. Своими волшебными песнями Вяйнямёйнен и Лемминкяйнен способны выращивать деревья, обращать песок в золото, создавать животных и птиц; когда поет Вяйнямёйнен, все в мире замирает, завороженное его искусством, останавливаются даже небесные светила. Пожалуй, ни в одном другом произведении мысль о великой созидательной силе искусства не получила столь последовательного, яркого, конкретно-образного воплощения, одновременно трогательного в своей наивности и глубоко мудрого по сути. В мире «Калевалы» пение волшебной песни, обладающей заклинательной силой, – универсальное средство, помогающее решать самые разнообразные задачи от мелких бытовых проблем до победы над целым сонмом злых колдунов и открывания замков, за которыми находится чудесное Сампо. Власть над вещью обретает только тот, кто знает о ее происхождении; это сокровенное знание не всегда доступно героям «Калевалы», но они настойчиво и самоотверженно стремятся к обладанию им, и наградой им служит неизменный успех, которого они добиваются на этом пути.

Но этот успех ожидает их лишь на пути духовных исканий (ведь даже кульминационное событие эпоса – борьба за волшебную мельницу Сампо – далеко выходит за рамки обычного стремления обеспечить свое материальное благополучие, приобретая характер схватки с метафизическим мировым злом во имя торжества идеалов добра и справедливости); в более приземленных вопросах они нередко оказываются трагически беспомощными. Так, фатальное невезение преследует их в попытках устроить свое семейное счастье (два неудачных сватовства Вяйнямёйнена, одно из которых приводит к самоубийству невесты; женитьба Ильмаринена, обернувшаяся для него болью утраты и трогательной в своей обреченности попыткой заменить погибшую жену золотым изваянием, а чуть позже еще и его неудачное сватовство; страсть Куллерво, повлекшая роковой по своим последствиям инцест).

Светлое волшебство героев Калевалы, берущее истоки в высших, сокровенных началах бытия («вещей происхожденье») и преображающее мир, делающее его прекраснее, отчетливо противопоставляется мрачной, примитивной ворожбе колдунов Похъёлы, неизмеримо превосходя ее по силе и неизменно торжествуя над ней.

Но герои Калевалы не всемогущие боги (от мира которых их мир отделен отчетливой границей: постоянно присутствуя в помыслах и речах героев, боги – верховное божество Укко, морской бог Ахто, бог леса Тапио и др., тем не менее, почти не появляются в произведении в качестве непосредственных действующих лиц), их чудесные возможности имеют определенные пределы. Например, когда речь заходит об атмосферных явлениях (ветре, тучах, снеге), они вынуждены обращаться за помощью к небесному вседержителю Укко, а сложная ремесленная работа (постройка лодки, ремонт саней) не может быть выполнена ими без помощи божеств из мира мертвых. И если первый никогда не отказывает героям в помощи и не заставляет просить себя дважды, то для того, чтобы заручиться поддержкой вторых, изначально настроенных недоброжелательно, им приходится идти на разные уловки и ухищрения. Кузнец Ильмаринен может сделать любой неодушевленный предмет (включая небесный свод) и даже животное, но изготовить живого человека или небесные светила, которые обладали бы свойствами настоящих, не в его власти.

При этом любопытно, что именно Ильмаринен является единственным из главных героев, который почти никогда (за исключением одного случая), даже в самые критические моменты, не обращается к помощи богов или к чудесным заклинаниям. Молот, мехи и наковальня – вот единственные орудия, с помощью которых он творит свое волшебство, соперничать с ним в котором не дерзает даже мудрый Вяйнямёйнен. В представлении создателей «Калевалы» труд, мастерство – такая же могучая сверхъестественная сила, как и чары волшебников, полностью самодостаточная по отношению к последним.

В последней руне «Калевалы» явственно чувствуется веяние иной эпохи, чем та, духом которой пронизана остальная часть эпоса. История о рождении сына девушки Марьятты, в которой ощущается влияние евангельского рассказа о рождении Иисуса Христа, завершается крещением ребенка и полным поражением прежней, сказочно-языческой Калевалы перед лицом утверждающегося христианства. Но это поражение не означало гибели Калевалы. Переместившись в область народных песен и преданий (символом чего является кáнтеле Вяйнямёйнена, оставленное им народу), она по праву заняла место среди величайших духовных сокровищ человечества.