Братья Швальнеры - Охота к перемене мест. Повести и рассказы

– Во что?

– В Бога.

– Ну, – священник заулыбался. – Разве настолько глупый?

– Отчего же глупый? – обиделся Мисима. – Даже наоборот. Вон жена моя ходила, ходила и чего? Ничего не выходила.

– А ты? Разве умнее нее?

– Конечно. Книжку прочитал, ума набрался, сейчас правильно живу.

– И связи никакой между походами жены и твоим разумом, считаешь, нет?

– А какая связь?

– Так она же за тебя, дурака, молилась. Вот Господь тебе разум и послал. С неба что ли он на тебя свалился?

Мисима задумался. Священник продолжал.

– Только зачем Он послал-то его тебе?

– Зачем?

– Чтоб прозрел ты наконец. Чтоб уверовал. Чтоб обратился. И потому тебя сейчас сюда и привел.

– Ну так а как уверовать-то?

– Вот гляди… Видишь у меня в руке метла?

– Как не видеть? Вижу…

– Кто ж ее создал?

– Человек и создал.

– А как?

– Да как… Челижный веник к палке привязал – вот метла и вышла.

– Правильно. А разве ты видел, кто и как ее создавал?

– А зачем мне видеть, когда дураку понятно?..

– Тоже правильно. А человек разве сам появился?

– Нет. От обезьяны.

– А ты видел ту обезьяну?

– Да зачем видеть-то? Учеными ж доказано!

– Спорный вопрос. Почему ж в зоопарке обезьяны в человека не эволюционируют?

Мисима снова задумался.

– Этак, если тебе с твоими учеными-мочеными верить, всякая обезьяна по окончании жизненного пути должна в человека превращаться? Логично?

– Логично, но…

– Но такого не происходит. Значит, буксует теория-то…

– А как же тогда?

– От Бога человек-то. Кто разум нам дает? Разве обезьяны? Кто хлеб насущны посылает? Кто любовь дарит? Сочувствие? Тоже скажешь, обезьяны?

– Нет…

– Вот. Господь дарит-то. Потому и веровать надо. Необязательно видеть, чтобы разумно понимать, что такое совершенство как человек только тот мог создать, у кого силы больше. А у кого силы больше, чем у человека? Только у Бога.

– Верно… А вот ты говоришь, что Он мне разум для разумения послал. Для того, чтобы поверил я. А, кабы поверил, что бы мне за это было бы?

– Оооо, – священник расхохотался. – Многие блага верующему Господь сулит. Заживешь как у Христа за пазухой. А главное – терзаться перестанешь душой, внутреннюю гармонию обретешь.

– И что для этого сделать надо? Как ему веру свою доказать?

– Ну как-как… В церковь ходи…

– Ну вот, пришел.

– Регулярно ходи.

– Понял. А еще?

– По заповедям живи.

– По каким заповедям?

– Ну вот например, не убий.

– Кого?

– Да никого, дурья твоя башка. И не укради. Родителей почитай да жену…

– Жену?!

– Да, жену.

– Да я ее бью как сволочь.

– Напрасно. Чего она тебе сделала?

– А, кабы не бил, сама меня метелила б как сидорову козу.

– Почем знаешь?

– Было дело.

– Хммм… И все же не благо это.

– Что?

– На насилие насилием отвечать.

– То есть как?

– А так. Ударили тебя по правой щеке – подставь левую. Разумеешь?

– Да как же это?! Он, значит, меня молотить будет как собаку, а я ему – щеки подставлять? Нетушки…

– Ты чего же, священному Писанию противишься?.. – глаза священника налились кровью.

– Да что это за писание такое! Самураи кон в Японии завсегда воевали, праведную месть творили на Земле и жили счастливо и в гармонии. А ты мне сейчас говоришь – свалилось на башку, так лапки вверх и не чирикай…

– Да. Тяготы надо преодолевать с кротостью и смирением.

– Ну вот еще! А зарплату не платят – что делать прикажешь?

– Терпи. Господь терпел и нам велел…

Все внутри Мисимы горячо противилось тому, что он слышал. Не так учил его жить великий японец, совершенно не то подсказывала сама жизнь, не те правила сделали его жизненный путь более или менее прямым! Он не мог согласится с несправедливостью и тем, что шло вразрез со здравым смыслом.

– Да как же это?! Тридцать лет терпел, сейчас голову поднял и воздухом задышал, а ты мне говоришь – обратно под лавку лезь?! Как же это?!

– Да какие это там самураи тебя жить учат?!

Мисима достал из-за пазухи книгу и предъявил ее служителю культа.

– Вот. Юкио Мисима, он же Хираока Кимитаке. Самурай всю жизнь сражается, преодолевает препятствия, а в конце совершает сиппуку.

– Чего?

– Ритуальное самоубийство. Живот себе вспарывает.

– Типун тебе на язык, прости тебя Господи, грешника, – священник воздел глаза к небу и осенил себя крестным знамением.

– А чего?

– Самоубийство грех страшнейший есть!

– Почему?

– Не сам ты жизнь взял, а Господь тебе дал, а потому только Господь волен распоряжаться ею!

– Но ведь ты говоришь, что вся власть в руках Бога?

– Так и есть.

– Так значит не я сам меч беру, чтобы отправиться к праотцам, а Он мне его в руку вкладывает.

Священник задумался.

– Ну нет уж, это ты сам. Ибо все благое – от Бога, а все мерзкое – от тебя!

– Нормально… Почему так?

С негодованием священник смотрел и слушал героя. Дальнейшее развитие дискуссии было бессмысленно – объяснить с точки зрения разума то, что разуму не подвластно, священник не мог – да и никто не сможет, ибо все это будет не более, чем демагогия.

– Ты, я вижу, не вере обучаться пришел, а скверну насаждать, а потому иди отсюда подобру – поздорову. Поумнеешь – тады приходи. Тьфу…

И священник ушел.

Мисима вновь перелез через забор и побрел домой. На душе стало немножко легче, – такое чувство всегда бывает, когда избавишься от недоговоренности и сомнения. Но глобально ответа на мучившие его философские вопросы Мисима не получил. Одно понял – не там ищет.

– …Иван! Поди-ка сюда.

Толстый мужик с метлой подошел к крыльцу церкви, на котором стоял настоятель.

– Это кто приходил?

– Да так, дурачок один.

– Чего хотел?

– На водку спрашивал.

– Понял… А ты чего ризу надел?

– А это отца Григория, старая, в халабуде валялась. Все равно не нужна, я мести взял…

– Господь с тобою. Сними сейчас же… Все вымели?

– Так точно, батюшка.

– Ну ступайте с Богом.

– Дадите опохмелиться, святой отец?

– Вот держи. Только много не пейте – завтра с утра чурки с заднего двора перетаскать надо будет.

– Сделаем, батюшка, все сделаем,.. – исчезая за поворотом, кричал дворник.

Однажды Мисима пошел в библиотеку.

В общем, он не собирался туда идти, но посещение церкви оставило в его душе некую незаполненную пустоту, ментальную дыру, которая не позволяла ему спокойно жить. С волнующим его вопросом он, по традиции, обратился к более мудрому и опытному самураю – Михалычу.

– Слушай, Михалыч… Вот у тебя когда-нибудь бывало такое – получку домой несешь и не рад?

– Постоянно.

– В смысле?

– А чему радоваться? Ее сейчас же моей стерве отдавать придется.

– Нет, я не об этом.

– А о чем?