Эпосы, легенды и сказания - Махабхарата. Рамаяна (сборник)

И руки в мозолях она показала,
И с горьким отчаяньем мужу сказала:

«Ни Кунти, ни вас не боялась когда-то,
А ныне бывает мне страшен Вирата, –

Служанке, у ног его в прахе простертой:
Он ценит сандал, только мною растертый,

И жду я: одобрит ли он притиранья?»
Расплакалась, сердце воителя раня:

«Какой совершила я грех, Бхимасена?
Ужели страдать я должна неизменно?»

И сжалась душа Бхимасены от боли.
Он руки ее, на которых мозоли,

Приблизил к лицу своему, крепкостанный,
Губитель врагов. Он не плакал от раны,

А ныне заплакал, в лицо ее глядя,
Распухшие руки дрожащие гладя.

Сказал он: «Пусть наши покроются руки
Позором, и пусть опозорятся луки,

За то, что тебя обрекли мы трудиться,
Что руки в мозолях твои, о царица!

Хотел я начать на глазах у Вираты
Побоище ради великой расплаты,

Но старшего брата увидел я рядом, –
Меня удержал он косым своим взглядом.

А то, что доселе с возмездием правым,
С погибелью мы не пришли к кауравам,

Что, царство утратив, живем на чужбине, –
Стрелою сидит в моем сердце поныне!

Жена дивнобедрая, будь справедлива,
Избавься от гнева, от злого порыва.

Юдхиштхира, Царь Правосудья высокий,
Умрет, если эти услышит упреки,

Иль Арджуна, Завоеватель Добычи,
Иль два близнеца – и пастух и возничий –

Погаснут, – погибну, их смертью сраженный!
Ты вспомни, как прежде вели себя жены.

Суканья была всей душою невинной
С супругом, что в куче лежал муравьиной {38} 38 Суканья была всей душою невинной // С супругом, что в куче лежал муравьиной… – Мудрец Чьявана был так поглощен своим подвижничеством, что не заметил, как вокруг него образовался муравейник. Проходившая мимо Суканья, дочь царя Шарьяты, ткнула в его глаза палкой. Мудрец разгневался и сменил гнев на милость только после того, как Шарьята отдал свою дочь ему в жены. Ее расположения домогались братья Ашвины, но она осталась верной своему супругу. ;

Пошла Индрасена и лесом и лугом
За старым, за тысячелетним супругом {39} 39 Пошла Индрасена и лесом и лугом // За старым, за тысячелетним супругом… – Героиня древних сказаний Индрасена отличалась верностью и всюду следовала за своим супругом. ;

Царевна, чье имя досель не забыто,
Скиталась с супругом прекрасная Сита {40} 40 …Скиталась с супругом прекрасная Сита… – Приключения Рамы и его верной жены Ситы легли в основу эпической поэмы «Рамаяна». ;

Измучена ракшаса злобой упрямой,
Шла Рамы супруга повсюду за Рамой;

Отвергнув тщеславье, корысть, любострастье,
Верна Лопаму́дра осталась Агастье {41} 41 Верна Лопамудра осталась Агастье… – Лопамудра – девушка, созданная мудрецом Агастьей из отдельных частей животных. Выросла при дворце царя Видарабхи. Царь не хотел отдавать ее замуж за Агастью, но ему пришлось уступить, и Лопамудра все-таки стала женой мудреца. ;

У женщин таких и тебе, о царица,
Супружеской верности нужно учиться.

За горем последует вскоре отрада:
Терпеть полтора только месяца надо,

Тринадцать исполнится лет, – и по праву
Ты славу опять обретешь и державу».

А та: «Я страдаю и горько рыдаю,
Но разве Юдхиштхиру я осуждаю?

Оставим былое, Бхима знаменитый,
В лицо настоящему зорко взгляни ты.

Царица всегда опасеньем объята,
Что прелесть мою возжелает Вирата,

И Кичака, зная тревогу Судешны,
Ко мне пристает, многолживый и грешный.

Безумным от страсти он стал, и сказала
Я Кичаке, гнев затаив свой сначала:

«Страшись! Пять мужей у меня, и с тобою
Гандхарвы расправятся с яростью злою».

«Сайрандхри! – сказал он, исполнен порока, –
Гандхарвов твоих презираю глубоко.

Пусть будет не пять их, а тысяча даже, –
Я их уничтожу в сраженье тотчас же!»

Сказала я: «Пусть ты победами славен,
Но разве гандхарвам ты силою равен?

Ты жив, от погибели мною спасенный,
Затем что добра почитаю законы».

В ответ рассмеялся не знающий срама,
Законы добра отвергая упрямо,

Но если меня этой страстью слепою
Он вновь оскорбит, – я покончу с собою.

Погибнет добро, хоть добра вы хотите,
Лишитесь жены, хоть условие чтите.

Жену ограждая, детей ограждают,
Детей ограждая – себя утверждают.

«Для воина, – учат нас брахманы свято, –
Единый закон – умертвить супостата».

Пред взором Юдхиштхиры и Бхимасены
Ударил меня сластолюбец презренный.

Не ты ль меня спас, о душою великий,
От ракшаса злого и Синдха владыки?

Пойди – и да будет разрублен на части
Сей Кичака, грешной исполненный страсти.

Его размозжи, как о камень посуду,
Тогда лишь обиду и горе забуду.

А если взойдет над вселенною утро,
Увидев: остался в живых Сутапутра, –

Умру я от яда: и смерть мне – отрада,
Коль жить под владычеством Кичаки надо!»

Супруга припала к груди его с плачем,
И он ее словом утешил горячим,

И, губы кусая, сказал: «Ради мести
Убит будет Кичака с близкими вместе.

Тая отвращенье, с любезною речью,
Пойди и назначь в эту ночь ему встречу.

Для танцев воздвиг помещенье Вирата,
Где пусто становится после заката,

И есть там постель, и на этой постели
Я Кичаку к предкам отправлю отселе.

Никто пусть не знает, что с ним в это зданье
В условленный час ты придешь на свиданье».

Прошла эта ночь. К Драупади с рассветом
Вновь Кичака низкий пришел за ответом:

«Ударив тебя на глазах у Вираты,
Я был ли наказан, во всем виноватый?

Он только зовется царем, а на деле –
Я правлю страной и веду ее к цели.

Пойми свое счастье, мне стань госпожою,
Сто нишков я дам тебе вместе с душою!

Нужны тебе слуги, рабы, колесница?
На встречу со мной ты должна согласиться!»

Сказала служанка: «Тебе не перечу,
Но в тайне от всех сохрани нашу встречу.