А. Усович - Пепел и пыль. История о храбрых воинах и принятых ими решениях, которые влекут за собой самые неожиданные последствия

С этими словами он протягивает свою. Забавно; он тоже, как и Лия, любит золотые кольца причудливой формы.

– Если ты не хочешь… – начинает Ал, когда не получает никакой реакции на своё предложение.

– Ладно, – обрываю его я и хватаю за пальцы.

Холодные, чистый лёд.

– И?

– Тихо.

Ал смотрит мне в глаза, не моргая. Неловкость сменяется непониманием, непонимание – страхом. В голову закрадываются мысли о том, что Ал обладает гипнозом, и из дома Лии я выйду уже без мобильника и без единственной ценности, которую всегда ношу при себе – серебряного кулона с изображением знака зодиака.

– Не бойся, – говорит Ал. – Только взгляд не отводи.

Я едва киваю. Голова внезапно обволакивается тяжестью; она не чугунная, как принято говорить в таких случаях, а каменная.

Я – статуя.

Исчезают звуки, исчезает всё вокруг. Единственное, что я ощущаю сильнее всего – ледяное прикосновение Ала. А единственное, что вижу – его голубые глаза.

И мне уже совсем не страшно.

– Беда.

Я отмираю, снова начинаю дышать. Ал уже не смотрит на меня, теперь всё его внимание устремлено на карты, лежащие на ковре между нами. Из девяти лицевой стороной перевёрнуты пять, и теперь я вижу картинки вместо черноты.

– Это ты? – удивлённо спрашиваю я.

– Перевернул их? – Ал качает головой. – Нет, не я. Ты.

Открывается дверь, в комнату заходит Лия с подносом. Не знаю, чем её смущает увиденная картина, но она тут же подлетает к нам, совсем забыв про чай, который плещется из кружек.

– В чём дело? – обеспокоенно спрашивает она, опускаясь на колени сбоку от нас с Алом.

Только сейчас он выпускает мою руку. Я снова чувствую себя свободной.

Ребята переглядываются, смотрят на меня, но ничего не говорят вслух. Не знаю, пугаться этого или нет, ведь я не верю в такую ерунду как гадание на картах. Знаю, что Ал сам перевернул их, а теперь лишь нагоняет тревогу своим суровым видом.

– Слав, – зовёт Лия. Голос у неё какой-то слабый, вид – потерянный. Она не отрывает глаза от карт, когда говорит: – Даня звонил, жалуется, что у тебя телефон недоступен. У него что-то срочное… Тебя проводить до остановки?

Намёк я понимаю сразу.

– Не, спасибо, – отвечаю я, вставая. – Мне ж не шесть лет. Увидимся завтра в школе.

– Будь осторожна, – вместо прощания говорит Ал.

Уже на улице я шумно выдыхаю и, кажется, полностью прихожу в себя. А ещё начинаю понимать: меня только что надули, вот только пока не знаю, где именно.

***

Сутки истекли почти в четыре часа утра. Всё это время я развлекала Даню как могла, лишь бы он не уснул, потому что хотела доказать ему, что ничего не придумала. Но все мои старания уже к половине третьего ночи пошли коту под хвост: под предлогом сходить попить водички, брат уснул, растянув свои длиннющие конечности на кухонном угловом диванчике.

Будить его было бы бесчеловечно (хотя я еле сдержалась), поэтому теперь я сижу в нашей комнате одна. Сижу и гипнотизирую эту чёртову стену. С каждой секундой моргать становится всё труднее. Чувствую, что сон явно побеждает, но борюсь из последних сил.

Однако проигрываю, хотя и совсем не помню, когда именно.

А просыпаюсь уже от того, что кто-то зовёт меня по имени.

– Отвали, Дань, – бурчу я и сползаю по стене, в которую упиралась спиной. Теперь под щекой мягкая подушка.

– Твоя очередь. Я не собираюсь гладить её по волосам, как мамочка, и просить открыть прекрасные глазоньки, чтобы встретить новый день.

Я вскакиваю как ошпаренная, когда спящий мозг наконец опознаёт хозяина этого низкого хриплого баритона.

– Бен? – спрашиваю я, с трудом, но открывая глаза.

Щурюсь. Откуда в комнате свет? Ах, да. Дверь в стене.

– Милая пижама, – весело замечает он.

– Это футболка!

Да, на ней изображён танцующий кекс. Но какая разница? Страна-то у нас, вроде как, свободная – что хочу, то и ношу.

– Привет, Слав!

Я перевожу взгляд на Марка. Эти двое из ларца всегда ходят вместе?

– Привет, привет, – я встаю с кровати, вежливо отталкиваю Марка, чтобы подойти к зеркалу. – Который час?

– Восемь утра, – отвечает Бен.

– Вы опоздали.

– Возникли кое-какие трудности.

Почему-то мне кажется, что, даже если я спрошу, в подробности меня всё равно не посвятят. Поэтому молча собираю волосы в хвост, подхватываю со спинки стула джинсовый пиджак, надеваю кроссовки.

– Идём?

– Значит, ты решила согласиться? – губы Марка растягиваются в улыбке.

Я пожимаю плечами.

– Что-то странное начало происходить в моей жизни. Мне нужны ответы и, насколько я понимаю, все они есть там. – Указываю на портал.

Бен кивает, но явно без особого энтузиазма. Затем он суёт руку в карман «кенгурушки» цвета хаки и что-то вытаскивает оттуда. Только приглядевшись, я вижу свёрнутую в несколько раз купюру.

– Благодарю, – с усмешкой говорит Марк, забирая деньги.

– Что это? – спрашиваю я.

– Мы поспорили на то, что ты откажешься: испугаешься или ещё чего хуже.

– Ну да, например, посчитаешь себя сумасшедшей и спрыгнешь с крыши, – вставляет Бен.

Его слова болью от свежей раны пробуждают воспоминания о видении в туалете. Я легко передёргиваю плечами.

– И Бен проиграл, – продолжает Марк. – А я в тебя верил!

Он демонстрирует мне купюру номиналом пятьсот рублей.

– Радостно слышать, – благодарно киваю я. Пока мы не шагнули через портал, решаю задать тревожащий вопрос: – А что вы делали в моей школе?

– Мм? – Марк приподнимает брови.

Неужели он и правда думает, что я поверю в это его наигранное недопонимание?

– Сегодня, когда прозвучала пожарная тревога, и все вышли на улицу, я видела, как вы двое и Нина наоборот попёрлись внутрь.

Марк выпячивает челюсть и переводит взгляд на Бена. Тот отрывисто выдыхает и пожимает плечами.

– Один из наших включил сигнализацию, чтобы все вышли из здания, – наконец произносит Марк. – Потому что им был замечен фейри, нарушивший первое и самое главное правило нахождения других форм жизни в человеческом мире: нельзя ни при каких условиях, включая те, когда их собственная жизнь находится в опасности, вредить людям. Этот фейри уже долгое время работал уборщиком в вашей школе. И сегодня шестиклассник вывел его из себя, когда назло ему вылил тюбик корректора на пол.

– Короче, – вмешивается Бен. – Фейри наслал на парнишку такие глюки, что тот принялся слизывать корректор с пола, а потом бегал по коридору с криками: «Помогите! Я не хочу умирать!»

Это не совпадение. Похоже, именно этого мальчика я видела в своей галлюцинации.

– Где, говорите, это произошло? На каком этаже?

– На третьем, – отвечает Марк.

Как раз там, где находилась я. Может ли быть такое, что я попала в радиус поражения магии фейри и тоже получила свою долю кошмаров наяву?