Леонид Богданович - Око Элиона. Тучи над Тексисом

Выйдя на мост, я без усилия различил десять человеческих фигур, трое из которых сидели у костра, двое стояли на страже и пятеро, что-то весело обсуждали, сбившись в круг. Издав грозное шипение, которое вырвалось у меня непроизвольно, я кинулся на бандитов несущих стражу. Если охранники и успели в темноте различить темную массу, со скоростью стрелы несущуюся на них, то предпринять что-либо не успели. В прыжке я выпустил из кожистых складок ноги смертоносные когти и рассек живот одному охраннику. Второму откусил ногу и наступил на голову, раздавив ее. Меня окутала кровавая ярость. Для бандитов начался кошмар, которого они никогда не видели. Я метался из стороны в сторону, превращая орущих, ничего не понимающих и неорганизованно защищающихся бандитов, в беззвучные изуродованные куклы. Последних, спасающихся от меня бегством, я прикончил уже на самой кромке леса.

Вернувшись к костру я огляделся. Полная тишина, даже сверчки умолкли от ужаса. Задумчиво наступив на одного из бандитов, я зубами вгрызся в мясистую часть его ноги. Обглодав мясо, перегрызая кость, почувствовал, что голод утолять не стоит, поскольку тогда отпадет и желание охотиться. С сожалением бросив свой ужин, я начал искать след на земле и очень скоро его обнаружил. Следы перевозки чего-то тяжелого и, судя по запаху, металлического, четко вырисовывались на дороге. Бросившись по следу, я углубился в лес и нарвался на стаю дейнонихов из восьми особей. Оторопев, я остановился. Дейнонихы также застыли в ожидании чего-то. Самый крупный из них подошел ко мне и зашипел. Я действовал инстинктивно. Зашипев в ответ, я увернулся от оскаленной пасти дейнониха и поднырнув ему под грудину, зацепил рогами опрокидывая на землю. Не зная как поступить дальше, собрался было прикончить животное, но тот в свою очередь перестал сопротивляться и подставил шею и живот для удара, показывая свое повиновение. Я отпустил его и дейноних сделал что-то вроде поклона в мою сторону, за которым последовали такие же поклоны и от других хищников. Сообразив, что теперь это моя стая, и я могу распоряжаться ею как захочу, я испытывал определенную трудность, абсолютно не зная как они общаются между собой, поэтому просто развернулся и побежал обратно к ферме Василько. Дейнонихы последовали за мной.

Решив использовать их в совместной охоте, я направил свою стаю в восточный лес, в котором по утверждению Василько, должны были прятаться бандиты, крадущие у землевладельца овец. Пробежав по полям Василько и слегка вытоптав его посевы, еще не успев углубиться внутрь леса, я напал на след. Он вел к пещере, что располагалась не далеко от основной дороги, скрытой растительностью, за холмом. Дейнонихы не выказывали особого удовольствия, по поводу предстоящей битвы с вооруженными людьми, которых чувствовали издалека, как и я, но ослушаться вожака стаи не посмели.

Бандитов, собравшихся по обыкновению у костра перед пещерой, было по двое на каждого моего бойца, по крайне мере тех, которых мы видели. Хищники рассредоточились так, чтобы атака была произведена разом со всех сторон, и мне даже не пришлось ломать голову над тем, как им это объяснить. Я оценил этот их навык, и решил накрепко запомнить это, если вдруг пойду когда-нибудь охотиться на этих животных. Вся стая ждала моей команды и я побежал. К удивлению они не бросились одновременно за мной. Думать по поводу того, почему они так поступили времени не было, и я вгрызался в одного бандита за другим. И только мгновение спустя, когда все внимание было сосредоточено на мне, когда некоторые из бандитов, придя в себя, начали выцеливать меня, мои дейнонихы атаковали с трех сторон, неся мгновенную смерть.

Решив, что дальше они смогут справиться сами, я ринулся в пещеру и тут же налетел на овцу, которая от страха забилась в яму и жалобно блеяла. Осмотрев ответвления пещеры и никого не обнаружив, я бросился обратно к овце, страшась за то, что ее могут прирезать. Моя стая вбежала в пещеру вслед за мной и недоуменно взирала на то, как я закрывая своим телом овцу шипел на них, не давая убить ее. Решив наконец, что эту добычу я выбрал для себя, дейнонихи побежали к выходу пировать тем, на что я не зарился.

Выйдя на открытую местность, я обнаружил, что одна особь из моей стаи серьезно ранена. Какой-то бандит нанес перед собственной смертью удачный удар, который раздробил нижнюю челюсть дейнониха. Животное страдало. Вылечить его никто не мог, а без челюсти оно было обречено на голодную смерть. Бывший вожак стаи выжидательно смотрел на меня, а когда я просто отвернулся от него, он подошел к раненому зверю и перегрыз тому горло. Остальные никак не отреагировали. Нравы у дейнонихов жестокие, но скорее всего он просто пожалел собрата, оборвав его мучения так быстро. Я, пожалуй, этого бы сделать не смог.

Ночь, какой бы длинной она не казалась, все же достигла средины своего правления, и мне нужно было торопиться. Для начала я попытался просто уйти от стаи, но те, даже не доев, пошли за мной. Тогда я наугад вернул поклон бывшему вожаку стаи, и оказалось, что не промахнулся. Он, радостно рыкнул, и повел стаю назад к месту битвы пировать. Я, в свою очередь, смог насладиться одиночеством и скоростью бега, несясь назад к тому месту, где повстречался со стаей.

Разыскав оборванный след тяжелой повозки я двинулся по нему, и пройдя, через лес, вышел на дорогу чуть левее того места, где у меня состоялась битва с гоблинами в пещере, когда я помогал капитану пиратов откапывать свои сокровища.

Недалеко от развилки дорог стоял брошенный лагерь, но мое обоняние рассказало мне, что в лагере находиться человек, а затем и зрение это подтвердило. Человек этот не относился к бандитам, скорее был охотником. Бандиты проходили недалеко от него, и если бы я был человеком, то мог бы расспросить, но сейчас это мне не требовалось. Вместо этого передо мной стояла задача проскользнуть мимо незаметно, и не причинив охотнику вреда.

Осторожно, крадучись, отгораживаясь от охотника шатрами, я шел к краю обрыва, куда меня вел след. Но охотник каким-то невероятным образом почувствовал меня. Сорвав из-за спины арбалет и натянув болт, он шел прямо ко мне, пытаясь увидеть, что за животное забрело к нему в гости. Во мне боролось два чувства. С одной стороны, совсем не хотелось его убивать, а с другой – готов был разорвать его в клочья за то, что он до сих пор не забился в нору от страха.

Решил пойти на хитрость. Издав шипение, резко перебежал за другое строение, надеясь на то, что охотник разрядит арбалет в промелькнувшую тень, но тот не попался на уловку. Теперь ситуация стала опасной для меня, и мне ничего не оставалась как атаковать. Охотник попался опытный. Несмотря на то, что двигался я резко и при его выстреле сместился в сторону, он все равно попал. Болт застрял меж пластин в районе бедра и мешал двигаться. Я упал и покатился на охотника. Тот попытался уйти в сторону, но мне удалось зацепить его хвостом и свалить на землю. Он поздно потянулся за мечом, но я уже возвышаясь над ним, наступил ему на руку. Пелена ярости окутала меня, я собирал всю свою волю в кулак, чтобы не разорвать наглеца на месте. Охотник в ужасе взирал на то, как я сойдя с его руки и отшвырнув подальше меч, потянулся зубастой мордой к его лицу. Секунд пять посмотрев в упор в его глаза, я мотнул головой в сторону болта, что застрял у меня сбоку. Аккуратно повернувшись к нему боком я ждал, когда до него дойдет то, о чем я его прошу. Наконец, все еще не веря в свое спасение, охотник поднялся, ухватился за болт и рванул его на себя. Я взвыл так, что бедолага осел на землю. Обождав пока свернется кровь, пошел обратно к обрыву, но уловил взгляд охотника, который с надеждой бросил его на лук со стрелами. Оскалившись, я подошел к его снаряжению и перегрыз пополам, чтобы лишний раз не вводить в искушение. Затем, подобрав зубами арбалет, зашвырнул его высоко на дерево. Охотник взирал на это с невыразимым изумлением, которое перекрыло весь пережитый им ужас. Так появился свидетель ночных событий. Байки теперь пойдут по всей Равии. По-видимому, посыльные сотника не совсем расстарались выполнить приказ.