Всеволод Липатов - Мистика и реальность в Сибири. Свидетельства миссионеров. Журнал «Православный Благовестник»

Особое внимание святые отцы обращали внимание на проблемы распространения православия. Ведь Россия всегда была многоконфессиональным государством. А здесь надо вспомнить, что еще в Уставе русской Православной миссии было записано, что никаких насильственных мер для обращения в Православие не допускается. Поэтому проблем с христианизацией было хоть отбавляй. Другие религии были не столь щепетильны, вспомним хотя бы костры святой инквизиции, полыхавшие практически по всей Европе, жестокие религиозные войны. И там тоже боролись за души и умы «заблудшей паствы».

В России миссионерскую деятельность тоже развивали, но совершенно другими способами – проповедники своим примером и добрым словом, обучению инородцев грамоте на русском и местных языках, должны были приводить их в лоно Православной церкви. Для цивилизованной Европы такие действия казались неприменимыми, проще было огнем и мечом бороться с инакомыслием, тем более в таком тонком деле, как религия. Вот вам еще одно различие между «варварской и дикой» Россией и «просвещенной» Европой.

Поэтому русское миссионерство всегда напоминало «едва держащееся здание», особенно после Высочайшего Указа от 17 апреля 1905 года, в котором говорилось о веротерпимости. После его выхода, многие миссионеры в Тобольске были даже уверены, что миссионерское дело неминуемо погибнет. Но игумен Иринарх, в своей статье «Указ 17 апреля о веротерпимости и Обдорская миссия»вполне резонно им возражал:

«На самом деле указ 17 апреля вовсе не тревожит нас и не беспокоит. Он имеет свое значение лишь там, где применялось насилие над свободой совести инородцев. У нас же более чем где-либо допускалась так называемая веротерпимость и признавалась свобода совести, не смотря на то, что миссия, судя по истории ее, должны была действовать часто на самоедов и остяков путем насилия, нравственного гнета и давления.

За успех распространения христианства в обдорском крае мы не тревожимся ныне, как не беспокоились и прежде. Мы не заманивали инородцев язычников в церковь и не навязывали им принятие святой веры. Святая вера наша, как таковая, сама всегда привлекает исповедующих темное шаманство, не признающее Бога Любви. И язычники инородцы постоянно идут к нам сами, прося просвещения истинами веры православной и требуя святого крещения. В сем воля Божия и мы миссионеры исполнители ее.

Не даст ли, однако, указ 17 апреля поводов инородцам христианам к отпадению от святой веры? Конечно, даст, но только отщепенцам, в каковых не было недостатка и раньше. Что было прежде, то и теперь будет. Но мы бодро глядим вперед на миссионерское дело, которому, глубоко убеждены, не умалиться, а множиться отныне предстоит все больше и крепче».

И через пять лет, основополагающие принципы о Православном миссионерстве, публикуемые в «Православном Благовестнике», не изменились.

«Обнародованный закон о веротерпимости не снимает с нас обязанности помогать и содействовать приобретению новых чад Христовой церкви, по заповеди Спасителя, пославшего Своих апостолов учить и крестить… Православная миссия, проповедуя учение Христово, не употребляет никаких внешних, а тем более насильственных мер и средств для обращения в веру Христову, предоставляя это дело доброму произволению и совести каждого и всесильному действию Божией благодати».

Здесь хочется заметить, что миссионерство в Сибири всегда держалось на плечах энтузиастов, от государства помощи было немного. В основном это были указы и советы. Кстати, Петр I в своем Регламенте даже здесь смог ввести единые правила, несмотря на то, что условия путешествий в разных регионах Сибири отличались.

Для примера представляю небольшой отрывок из отчета архиепископа Томского Макария во время его зимней поездки по епархии, состоявшейся в 1906 году.

«Обыкновенно архиереи совершают свои поездки для обозрения епархии раз в год и притом в летнее время. Время это для ревизии церквей рекомендуется и регламентом Петра Великого. Зимнее время признавалось неудобным: „ибо и епископ, и церкви посещаемые на корм и иные нужды издержать (зимою) более, чем летом“. Эти излишние расходы и потому еще заставляли архиереев уклоняться от зимних поездок, что в XVIII и начале XIX веков они обязаны были производить обозрение епархии на собственный свой счет. Хотя с соизволения Государя Императора Николая Павловича с февраля 1828 года стали им ежегодно отпускаться из казны прогонные деньги для этих разъездов, но, по установившейся практике, обуславливаемой и известными удобствами, редко в какой епархии архиерей отваживался в зимнюю стужу и морозы предпринять путешествие, как сопряженное со многими неизбежными в такую пору лишениями, затруднениями и неудобствами».

Хотелось бы обратить внимание, что в Тобольской епархии священники «злостно нарушали» императорский Регламент, путешествуя по Ямалу и зимой и летом, приспосабливаясь к природным условиям и к кочевому образу жизни инородцев. Это давало им больше возможностей для влияния на кочевников, так как «сидящих по своим юртам» было немного.

Но времена и обстоятельства на рубеже XIX – XX веков стали резко меняться, о чем с грустью было замечено, тем же архиепископом Макарием.

«Раньше главною заботою или целью святителей при обозрении церквей было – поощрять пастырей добрых и исправных, вразумлять и вселять страх в нерадивых и беспечных и вообще убедиться лично на месте в благоповедении и исправности по службе подчиненного духовенства. Ныне задача усложнилась. Предоставленные правительством народу разные свободы, религиозные и гражданские, вскрыли много недостатков в православной пастве. Книжные люди, или интеллигенты, успели поколебать в сознании народа самые основы религиозно-нравственной жизни и даже привить ему понятия, не имеющие ничего общего с христианством и его вековечными идеалами. Под руководством тех же сердобольных печальников и либеральная печать не мало поусердствовала над этим делом, в частности над подрывом в народе доверия к своим пастырям. Настала тяжелая пора для духовенства: борьба с крамолой.

В прошлом году преосвященный, бывший в конце июля в Бийске, выразил в соборе гражданам свои чувства удовольствия по поводу их тихой и мирной жизни, проводимой всеми в благодетельном труде и производительной работе. Не прошло и полугода, и в общественном настроении граждан произошла большая и нежданная перемена. Вместо «исхождения на дело свое и делание до вечера» некоторые домысленные из них проявили открытое сопротивление местным властям и даже насильственное, грубое противодействие их распоряжениям. Заправляла движением, и тон всему задавала, небольшая кучка пресловутых «интеллигентов», и разными подтасовками и клеветами увлекла за собою, из среды низшего и среднего слоев населения, многих простодушных граждан, не понимающих ни цели, ни смысла затеянной демонстрации. Не оставлена была в покое и миссия: под влиянием отчасти той же мятежной агитации некоторыми выскочками в Думе был возбужден вопрос о неправильности субсидии в 500 рублей, на содержание дома, ассигнуемой Бийскому викарию, начальнику миссии. Пособие это отпускалось в течение 26 лет, из года в год, не было ни разговоров, ни споров в Думе, главным образом потому, что само открытие викариатства в городе Бийске последовало на основании обязательства городской Думы давать каждый год означенное вспомоществование архиерейскому дому. Ныне Дума вычеркнула из сметы эту статью расхода. Двойное горе святителю: расстройство в православной Бийской пастве и новое затруднение в хозяйственном положении миссии».