Андрей Ефремов (Брэм) - Мистическая Якутия. Рассказы и повести

Встав на ноги, деретник пошел прямо на нас с Пашей, древко скользило сквозь грудь, изо рта вываливался черный ил. В мозгу четко прокрутилась мысль – у него ничто не болит: ни печень, ни ноги, ни голова. Оно и понятно, если бы что-то болело, был бы жив и здоров. Дальше мысль запуталась в сетях юридических тонкостей: если он мертв, но шевелится, значит больше жив, чем мертв. И если мы его здесь порешим, даже если защищаясь… защищаясь от безоружного… безоружного трупа…

– О-ой! – заорал Паша, ему не верилось, что все происходит на самом деле, – он по-детски кричал: – О-ой, ма-а-ма-а!.. Еёйный марафет! Господи… – и все силился с помощью багра удержать деретника на месте.

– Федя, придержи его лопатой! – покончив с мыслями, крикнул я.

Федя, похоже, от неожиданной встречи с непознанным, поначалу растерялся, но, наконец, прекратил суетиться, снял с плеча ружье и стал стрелять. Картечь вырывала куски плоти, но видимого вреда покойнику не причиняла – он настырно продолжал двигаться в нашу сторону.

– Твою маму ити, Федя! – меня тоже от страха пробила крупная дрожь, – Какого хрена! Не поможет! Лопатой держи!

Теперь Федя сосредоточился на выполнении команды: молча отбросил ружье в сторону, упер лопату в деретника, но и это не помогало: древко багра скользило сквозь тело, мертвяк неумолимо двигался на нас. Федя, с искаженным от ужаса лицом, так же, поддавшись напиравшей потусторонней силе, отодвигался, буквально скользил подошвами сапог по сырой траве. Слышался неприятный скрежет – это древко багра терлось о позвоночник и ребра покойника. До нас деретнику оставалось продвинуться примерно с метр. Такая была силища у прогнившего насквозь мертвяка – нам с трудом удавалось удержать древко в руках!

– Федя, руби его! – решительно убив в себе умника юриста, скомандовал я.

– Чем? – опять не понял Федор.

– Лопатой! – петушком проголосил раскрасневшийся от натуги Паша. Прокашлявшись, повторил: – лопатой руби!

Федя стал тыкать лопатой в живот. Несмотря на ледяной холод на дне озера, тело основательно прогнило, поэтому плоть разваливалась даже от таких слабых и неуверенных ударов. Из живота повалились остатки внутренностей и жидкая грязь, но и это не мешало покойнику, он двигался. Запах и до того витал неважный, натурально трупный, но сейчас смердело просто невыносимо.

– Руби голову, Федя, – крикнул я, – шею руби!

– Как?! – притормозил Косяков.

– Как хочешь руби, сволочь! – подал Паша идею, – убью на х!..

Федя наконец-то совладал с собой, и стал прямыми ударами лопатой бить по горлу деретника. Деретнику это явно не понравилось, он остановился. Напряжение спало, выхватив нож из ножен, я ринулся за спину покойнику, и двумя движениями отсек от прогнившей насквозь шеи голову. Голова откинулась назад, за спину, но не упала; каким-то чудом она еще держалась на полоске кожи и шейной мякоти. Руки покойника заработали в обратном направлении, пытаясь схватить меня, явственно послышался хруст выворачиваемых плечевых суставов. Тело зашагало в обратную сторону – спиной вперед, тональность скрежета костей об дерево несколько понизилась.

– Руби, Федя! Еёйный марафет!

– Паша, не позволяй ему сойти с багра! – закричал я.

Связка Паша-багор-деретник уверенно и энергично наступала в мою сторону. Несмотря на все потуги гиганта аквалангиста притормозить процессию, мне приходилось пятиться, чтобы не попасться в руки деретника. Он явно смотрел на меня!

– Федя, руби шею, твою мать!

Я уже отмахивался от крючковатых рук деретника своим большим ножом, от рук отлетали куски срезанного гнилого мяса и пальцы. Некоторые, еще не оторванные, куски плоти болтались на мякоти, разбрызгивая кругом жижу и гной.

Федя размашисто рубанул лопатой сверху вниз, удар пришелся мимо – по древку багра.

– Я сейчас его на тебя напущу! – заявил прапорщик Косякову, – ты мне руки отбил!

Подействовала угроза или нет, но второй удар пришелся куда следует, голова покойника упала на землю. Но и это его не остановило. Тело продолжало бестолково топтаться на месте, на упавшей голове вращались безжизненные глаза и дергалась челюсть.

Я засадил нож глубоко в голову, в глазницу, таким образом пригвоздив ее к земле, сам взялся за багор:

– Потащили к яме, братцы!

Теперь было легче, деретник не сопротивлялся, разве что спотыкался. Метров за десять от ямы он упал на землю, но дергаться не перестал. Вот теперь до меня дошло – большинство сотрудников МВД, присутствовавших на вчерашнем совещании у босса, наверняка видели в морге шевелящиеся останки двух охотников растерзанных деретником. Неприятное зрелище, тут во что угодно поверишь.

– Ёйная матрена!

Теперь Паша был не на шутку зол, выхватил пистолет и со всей дури стал палить по трупу из «Стечкина». Тайга возвращала нам эхо коротких и длинных очередей.

Никто ему не мешал. Когда магазин опустел, прапорщик шустро вставил запасной, рефлекторно спустил кожух ствола с затворной задержки, и уже приготовился было стрелять, но я его остановил:

– Ну, его, братцы, он еще долго так дергаться будет! Давайте просто закопаем!

С помощью багра и лопаты мы сбросили содрогающегося покойника в яму. Теперь следовало соблюсти ритуальное захоронение. А там плевать – пусть начальство само решает, что дальше делать.

Подцепляя багром и помогая лопатой, мы уложили тело животом вниз, развели ноги, и между ними положили отрезанную голову – тоже лицом вниз, предварительно лопатой набив рот землей. Это древний обычай, и другого я не знаю. И не знаю, нужно вообще так делать или нет, поможет в чем-то или нет, но лучше сделать так, чем не сделать, не будем экспериментировать. Только закидав могилу землей, мы более-менее вздохнули свободно.

Я огляделся: зелень, небо голубое, летают бабочки, тишина. Красота! Будто ничего и не было. Неужели то, что произошло, случилось на самом деле?

– Солнце, воздух и вода… – сам не знаю, почему я это сказал. Это была не надгробная речь. Закончил горестным выдохом: – наши лучшие друзья!..

После ряда служебно-боевых командировок в «горячие точки» мысли в голове перестали дружить с мозгами, как говорится – «лампочка стряхнулась». Стал часто ловить себя на том, что во время ответственной работы думаю о совершенно посторонних вещах. Но все, что здесь произошло, не было глюком. Ребятишки рядом, могила у ног.

Измазанные трупным ядом лопату, багор и нож мы выбросили в озеро.

– Все, братцы, война кончилась!

– Почапали до дому, – согласился со мной Паша.

К машине возвращались резво, часто оглядываясь, ребятки в руках держали бесполезные пистолеты. Живо закидав в машину оставленный у юрты и внутри бутор, выдвинулись, двери захлопнулись на ходу.