Павел Рубинин - Всё простое – правда… Афоризмы и размышления Петра Леонидовича Капицы, его любимые притчи, поучительные истории, анекдоты

Конечно, задача таким путем еще не полностью решена. Напечатанное обезьянами нужно еще прочесть и найти искомый текст. Чтобы осмыслить напечатанное, нужен человеческий ум хотя бы и без творческих способностей, но умеющий критически оценить литературное качество напечатанного.

Приведенная задача, конечно, нереальна: никто не предполагает создавать научные институты из обезьян. Но все же она хорошо иллюстрирует необходимость тщательного подбора сотрудников научных институтов из людей с творческим дарованием, так как в науке каждый плохо осмысленный поиск почти сразу, как и в случае с обезьянами, понижает вероятность успешного решения поставленной задачи до нуля.

Мне помнится такой разговор с Резерфордом за обедом в Тринити-колледже. Не помню, по какому поводу – под влиянием ли книги Ломброзо «Гений и помешательство» или по другой причине, – я развил взгляд, что всякий крупный ученый должен быть до некоторой степени сумасшедшим. Резерфорд услыхал этот разговор и спросил меня:

– По вашему мнению, Капица, я тоже сумасшедший?

– Да, профессор.

– А как вы это докажете? – спросил он.

– Очень просто, – ответил я. – Помните, несколько дней назад вы сказали мне вскользь, что получили письмо из США, в котором крупная американская фирма (не помню сейчас, какая; по-видимому, это была «Дженерал электрик») предлагала вам построить в Америке колоссальную лабораторию и при этом обещала платить сказочное жалованье. Вы только рассмеялись в ответ на такое предложение и серьезно его не стали рассматривать. Так вот, с точки зрения нормального человека, вы поступили как сумасшедший.

Резерфорд рассмеялся и сказал, что, по всей вероятности, я прав.

Приходят однажды к раввину евреи и спрашивают его, можно ли им, евреям, носить бороду.

– Конечно нет, – ответил раввин. – Настоящим евреям нельзя носить бороду.

И евреи ушли, но на улице снова заспорили, вернулись к раввину и говорят:

– Послушай, равви. Но у тебя-то самого есть борода, а ведь ты настоящий еврей.

– Отличие между нами заключается в том, что я ни у кого не спрашивал, можно ли мне носить бороду, – сказал мудрый раввин.

По берегу реки прогуливались трое друзей с собакой. Вдруг один из них заметил лежащий на другом берегу мешок и воскликнул: «А может быть, там что-то ценное?!» Тогда второй предложил третьему, хозяину собаки, приказать ей переплыть реку и принести мешок, что и было тотчас сделано. Открыв мешок, друзья обнаружили в нем действительно ценные вещи, и разгорелся спор, как разделить найденное. Тот, кто первым увидел мешок, утверждал, что должен получить бо́льшую часть, так как именно он увидел загадочный предмет на другом берегу. На большей доле настаивал и тот, кто предложил послать собаку за ценностями. А хозяин собаки уж тем более утверждал, что бо́льшая часть принадлежит ему, ибо без пса они никогда бы не стали владельцами ценностей.

Эта ситуация аналогична ситуации в научном коллективе, в котором теоретик указывает на направление исследований, экспериментатор находит путь решения задачи, а конкретно решает задачу исследователь, владеющий необходимыми для работы приборами. И точно так же довольно часто возникает вопрос о том, кто внес наиболее существенный вклад и должен получить наибольшее вознаграждение.

Я задавал этот вопрос в Англии юристам, которые также сталкиваются с такого рода проблемами, и они не могли дать однозначный ответ, которого, я думаю, просто нет. Невозможно расчленить научную работу на более и менее значимые этапы, ибо каждый этап является звеном единой цепи при исследовании неизвестного.

Дело происходило на одном заводе в Англии, где была построена какая-то крупная машина – кажется, специальный тип воздуходувки. Завод никак не мог пустить ее в ход. Инженеры долго бились над ней, цеха стояли, а воздуходувка не работала. Наконец директор завода решил, что надо прибегнуть к помощи извне, и пригласил на консультацию крупного специалиста. Директор решился на этот шаг не сразу, так как был прижимист и не хотел тратить лишние средства на приглашение крупных профессоров, которым в Англии приходится выплачивать за консультацию большие суммы.

Профессор приехал, посмотрел машину, попросил молоток или кувалду и несколько раз ударил по корпусу машины. Какие-то части внутри, должно быть, сдвинулись, пришли на место, и машина заработала. Цеха пошли в ход, завод ожил. Профессор вернулся домой и по английскому обычаю послал директору завода счет на 100 фунтов стерлингов – сумма немалая. Директор огорчился и возмутился: «Что же это такое? Приехал человек, который два-три раза ударил молотком и уехал, а я за это должен платить 100 фунтов? Надо сбить спесь с этого профессора», – решил он и послал ученому письмо, в котором в деликатной форме просил дать более точную расценку его труда. На это он получил такой ответ: «За приезд на завод и удар молотком, – писал профессор, – мне полагается 1 фунт стерлингов, а за то, что я знал, куда ударить молотком, мне следует заплатить остальные 99 фунтов».

Карл Штейнмец (1865–1923), выходец из Польши, получил высшее образование в Германии и Швейцарии. В связи с участием в социалистическом движении эмигрировал в США. В 1895 году поступил в «Дженерал электрик» (Скенектади), где благодаря своим большим способностям быстро выдвинулся. Главным его талантом было умение применять математические выводы теоретической электродинамики к решению практических проблем электротехники. Это и сделало его с молодых лет идейным руководителем исследовательских и конструкторских работ в лабораториях «Дженерал электрик», впервые создававшихся при промышленной корпорации. Но Штейнмец обладал одним качеством, мало распространенным среди американцев: его не интересовал личный заработок, и он считал, что безденежный коммунистический строй является идеальным для человеческого существования. Я не знаю, как так вышло, но рассказывали, что в конечном счете материальная сторона его существования приняла своеобразную форму. Он не получал зарплату, но все его счета и личные расходы оплачивались «Дженерал электрик». Говорили, что это стало возможно также благодаря необычайной наружности Штейнмеца. Он был небольшого роста, широкоплеч, сутуловат, с большой головой, носил бороду, так что напоминал человекообразную обезьяну – орангутанга. К тому же у него во рту неизменно была сигара. Человека такой необыкновенной наружности, без сомнения, знал весь город. Поэтому когда Штейнмец приходил в магазин и выбирал товар, то счет за покупки автоматически посылался не ему, а «Дженерал электрик». Такое безденежное состояние устраивало Штейнмеца, а также устраивало и компанию, так как он имел скромные привычки и стоил им недорого.