Роман Масленников - Даша Васильева. Любительница частного сыска. Жгут!

Начальство у нас не опаздывает – оно задерживается. Начальство у нас не болтает по телефону – оно ведет важные переговоры. Начальство у нас не может не появиться на работе – оно может временно отсутствовать по уважительной причине. Вот так вот!

– А Вам не кажется, что можно просто бескорыстно помочь своей дальней родственнице?

– Простите… Но это как – то… Противоестественно.

– Вы так думаете?

– Бескорыстно. Родственнице…. Дикость какая!

– Сделай же что-нибудь. Видишь ли, мы выдаем Гапю замуж, и надо, чтобы…

– Уж извините, но сорокапятилетнюю бабу делать под инженю-пипи просто глупо!

– Значит, так, слушайте сюда. Самое красивое у данной дамы – ноги, поэтому никаких домашних тапочек и удобненьких мокасин. Только каблуки.

– Да я никогда на них не ходила, страшно неудобно…

– Только каблук. Станешь повыше, и жопа меньше покажется. И еще. Купи ей грацию и затяни жиры потуже, а еще лучше, если бабенка не пожрет неделю-другую…

– Алло. Служба спасения? У меня пропал человек. Из Харькова… Когда? Недавно…

– …

– Несколько минут назад…

– …

– Да где Вы воспитывались?!

– Галя! Ты пошла гулять одна, по Москве!!! Это же тебе не Харьков!

– А шо Харьков? Харьков, между прочим, не тайга!

– Харьков – не тайга. Москва – тоже не тайга. Москва хуже тайги. Обещай, что больше не будешь одна ходить.

– А с кем мне ходить?!

– Мужа найдем… С ним и будешь ходить. Обязательно найдем!

– Где подобрала труп?

– Он сам оказался в багажнике.

– Интересно. Сам пришел, сам залез, сам стрельнул себе в лоб…

– Наверное, пирожные пропали.

– Скорей всего, но даже если они целы, навряд ли твои домашние захотят съесть эклерчики, на которых лежал незнакомый труп.

А это вам. Пирожные к чаю. Мои любимые. А у меня был пожар, поэтому мне негде жить.

Говорил же, что все просто, как апельсины, главное – уловить суть!

А я тоже не люблю ресторанов. Денег сдерут кучу, а душевности никакой. То ли дело дома: пирогов напечешь, компоту наваришь… Красота…

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий я решилась на нравственное падение – выйти замуж за иностранца. Думаю, буду борщи варить какому-нибудь макароннику или лягушатнику….

– Как же Вы выкрутились?

– Не спрашивайте. Мне так стыдно никогда не было. Даже в детском саду, когда в кровать писалась…

– Будьте добры, водички.

– Водичку дома из-под крана пейте. А здесь кафе ресторанного типа.

– Тогда кофе принесите

– …

– Кофе тоже из-под крана?

– Крепкий и горячий кофе вреден для здоровья.

– Заинька, что-то ты так похудела, просто невероятно.

– Не подлизывайся, все равно не верю.

Вы что, серьезно предлагаете мне соперничать с этим банкиром? Да у него часы стоят больше, чем весь наш институт вместе с филиалами.

– Мам, а может, мне тоже профессором математики стать?

– С ума сошла?

– О! Булочки! Рекомендую. Фигуру украшают. Толстят. Кушайте на здоровье!

– …

– А чего вы кислые такие? После обеда – клизмочку. Очень помогает.

– У тебя зубы когда-нибудь болели?

– Конечно.

– Ну, так представь, что в заднице полно клыков, и все как один с пульпитом!

– Ты же знаешь – я не азартная…

– Ты не азартная? Ну не смеши меня!

– Просто бываю разные обстоятельства.

Парадный выход императрицы. Куда отправишься с утра в таком невозможно красивом виде?

Я на диете, жирного нельзя, сладкого, острого…

– Больная, значит. Какая молодежь гнилая пошла, я в твоем возрасте гвозди мог съесть, и ничего. То-то смотрю, тощая, вроде мумии, и уши торчат…

– Детка, по-моему, пора перестать сидеть на диете, ты так исхудала за последнее время, скелетик, да и только.

– Борьба с целлюлитом скоро окончится моей полной и бесповоротной победой!

Чем ты занимаешься? О! Гадание на кофейной гуще! В то время, пока отсталые народы штурмуют интернет, а границы науки раздвигаются до безграничности, ты занимаешься этой средневековой ерундой…

Я теперь ко всем своим новым мужьям переезжаю со своей старой мебелью. Иногда, правда, подкупаю что-нибудь новое. Это очень удобно. Мужья – это так скоротечно. А хорошая мебель… Ну ты понимаешь…

Пришла! Наконец-то! Где же ты, жопа с ручкой, шляешься целый день? Небось уже у всех своих мужиков в кровати побывала! Так нельзя, до смерти затрахаешься. Делай перерыв на сон и еду.

А теперь открой мне секрет: почему за то время, что я тебя не видел, ты еще похорошела?

– Этот хулиган все время приговаривал: «нечего лезть в нашу страну – сами во всем разберемся».

– Да, Жорж, плохо еще в нашей стране с интернационализмом.

– Я приеду через два дня. Ты можешь без меня ничего не делать?!

– Ничего? Это значит, впасть в анабиоз?

– А саму Люсю знаете?

– Знаю. Я муж ее.

– Муж?! А где Ваша жена живет, не знаете?

– Не знаю. Я ж пью. Дебоширю. Ни ласки от меня, ни помощи. А детям… Детям какой пример?

– Люся? Стрелочница? Квартиру купила? Это на какие ж деньги?

– Не знаю. Бутылки, может, сдала….

– О! Мини опять в моде!

– Грустно…

– Чего грустно-то?

– Напоминает о возрасте…

– Да брось! Нам, бабам, столько лет, насколько у нас наглости хватит!

– Париж, Париж! Да видала я ваш Париж… Ни тебе снега. Ни тебе Красной площади… И вообще, я не умею готовить лягушек!

– В смысле?

– Она боится ностальгии.

– Шевелись, ребята, ходите, словно у вас жопы свинцовые.

– Дадут в этом доме, наконец, ужин? Или голодными спать пойдем? Ирка, Катька, забыли, что ли, тумбы толстожопые?

– Не ругайся.

– А кто ругается? Я так разговариваю, уж извини, по-другому не умею. Мы, балетные, – люди простые, хорошим манерам не научены, пишем с ошибками, считаем с трудом…

– У нее такой характер, что ей трудно угодить…

– Жены, которым легко угодить, редко становятся бывшими.

– А тебе в его поведении ничего не показалось странным?

– Вот ты меня удивляешь! Вот умеешь глупость сморозить! Ты вспомни Филиппа: он же весь – одна сплошная странность!

Чистый воздух не должны портить плохие соседи.

– Тетя Таня!

– Какая я тебе тетя?! Ты сам уже вон какой дядя.