Татьяна Линдберг - Спасибо, мама, что ты есть

Пока ребенок не заплачет, мать грудь не даст.

Как только ребенку что-либо нужно, мать спешит к его колыбели; она там, когда он голоден, она напоит его в минуту жажды. Когда он слышит ее шаги, то умолкает; когда видит ее, тянется к ней рукой; его взор лучится, когда он получает грудь, он сыт; образ матери и ощущение сытости сливаются в нем воедино – он благодарен.

Горе младенцу, оторванному от материнской груди…

Дети питаются молоком и похвалами.

Развитие человеческого рода исходит из сильного, непреодолимого стремления к удовлетворению чувственных потребностей. Материнская грудь успокаивает первую бурю чувственных желаний и вызывает любовь; вскоре после этого развивается страх, и рука матери унимает его; эти действия влекут за собой объединение чувства любви и доверия и развивают первые зародыши благодарности.

Кормящая мать – это не женщина, а военный объект, потому что она выкармливает будущего солдата.

Грудь материнская – надежнейший приют.

Для того чтобы ребенок не плакал, достаточно, чтобы рядом была мама…

Кормление грудью – глубоко интуитивный процесс, такой же, как вынашивание малыша и его рождение. И только человеческий интеллект, возомнивший себя венцом творения, мог свести этот процесс к голым наукообразным схемам, увидев в нем проблему, достойную своего применения, и породив тем самым массу действительно серьезных проблем, лишающих мать и дитя той восхитительной атмосферы взаимопроникновения, в которой выпестовываются и созревают истинно человеческие качества.

Мать кладет сосок ребенку в рот, да не разум свой в голову.

Материнское молоко все сладко вспоминают, но его вкус никто не помнит.

Велеть кому-нибудь продуцировать нужные тебе мысли – то же, что поручить сторонней женщине родить твоего ребенка. Существует категория мыслей, которые надо рождать самому, в муках, и они-то и есть самые ценные. Они решают, что ты, мать, дашь ребенку – грудь или вымя, воспитаешь его как человек или как самка, будешь руководить им или силой на вожжах тянуть за собою, будешь играть им, крошечным, и нежностью к нему восполнять ласки равнодушного или немилого мужа, а когда он подрастет, бросишь на произвол судьбы или станешь ломать.

Если супруги не позволяют, чтобы их огород засеивали чужим семенем, почему они позволяют, чтобы их посев орошался чужим дождем? Если отец сообщил своему ребенку свою природу, почему мать отказывает ему в своей? Зачем они, чтобы вскормить своего ребенка, прибегают к третьему лицу?

Если у матери слишком мало здоровья, чтобы быть кормилицей, то у отца окажется слишком много дел, чтобы быть наставником.

Нечего удивляться, что мужчина, жена которого погнушалась кормить ребенка – плод их союза, гнушается воспитывать его.

Как настоящая кормилица есть мать, так настоящий наставник есть отец.

Мой ребенок не был бы вполне моим, если бы посторонняя женщина кормила его в течение первого, самого важного года его жизни.

Мать и дитя – единая слаженная система, они «подогнаны» друг под друга. Состав и свойства молока матери в нормальных условиях «просчитаны» именно для ее ребенка. Молоко донорское, хотя возможно и лучше искусственных заменителей, но предназначено для другого ребенка, с другими физиологическими особенностями.

Мать – кормилица, а кормилица не мать.

Жестокое отчуждение детей от их матерей и питание их чужим молоком кормилиц (если только не вызывается это каким-либо неизбежным случаем или слабостью матерей) прежде всего противно Богу и природе, во-вторых, вредно для детей, в-третьих, гибельно для самих матерей, в-четвертых, совершенно не заслуживает уважения и достойно сильнейшего порицания. Что такое кормление ребенка совершенно противоречит природе, ясно видно из того, что в ней не встречается ничего подобного даже среди диких зверей. Волчица, медведица, львица, пантера и остальные подобные дикие животные кормят своих детенышей собственными сосцами. Итак, ужели матери человеческого рода будут более жестокими, чем все эти звери?

Какая собственность может быть священнее, чем молоко собственной матери для младенца. В его законных правах на эту собственность нет никаких сомнений. Это единственный капитал ребенка – молоко, оно появляется вместе с ним и для него. Здесь все его сокровища. Сила жизни, роста – все в этой пище. И если лишенный молока младенец вырастет слабым, рахитичным, обреченным на нищету и плохую работу, что будет с ним? Кто возместит утраченное? Кто удивится, когда этот ребенок, превратившись в мужчину, предстанет перед общественным судом за преступление?

Отказывать в груди собственным детям не соответствует материнскому достоинству.

Дар материнства нельзя воровать у природы.

Молоко пропадает именно тогда, когда ребенок высасывает меньше, чем дает грудь… Странное дело, в менее серьезных случаях мы готовы выслушивать советы множества врачей, а решая вопрос такой важности, как может ли мать кормить, довольствуемся единственным, не от чистого сердца данным порой советом кого-то из близких. Кормить может каждая мать. У каждой – достаточно молока. Только незнание техники кормления лишает мать природной ее способности.

Материнское молоко – это не бутылка с минеральной водой, которой можно напоить любого жаждущего, и не упаковка с полуфабрикатом, которым можно накормить каждого испытывающего голод.

Кормление материнской грудью мы называем естественным, а детей, выросших на молочных смесях, – искусственниками. Конечно, «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется»… Но вдумайтесь!..

Родители могут требовать возвращения матери святых прав, дарованных ей природой: кормить ребенка грудью, быть с ним постоянно рядом и обращаться с ним так, как подсказывает ей сердце. И пусть каждая женщина, осознавшая это право и вернувшая себе достоинство Матери, стряхнет с себя рабскую покорность бюрократическим инструкциям и встанет на защиту здоровья и счастья своих детей.