Татьяна Линдберг - Спасибо, мама, что ты есть

Решиться обзавестись ребенком – дело нешуточное. Это значит решиться на то, чтобы твое сердце отныне и навсегда разгуливало вне твоего тела.

Материнство, кроме всего прочего, еще и состояние души.

Природа наделяет родителей любовью к малышам. Это чувство не является чем-то искусственным, рассудочным, в отличие, например, от идеи братства, рождаемой в умах тех, кто уповает на единство рода человеческого. Наше отношение к детям помогает понять, какими в идеале должны быть нравственные устои сообщества взрослых. Ведь только любовь к ребенку по своей природе способна внушить нам самопожертвование, самоограничение, готовность беззаветно служить другому существу. Все родители испытывают это чувство и поступаются личными интересами, чтобы посвятить свою жизнь ребенку. Такое естественное стремление не только не кажется им жертвой, но даже доставляет радость. Никому не придет в голову сказать: «Бедняга, у него двое детей!»

Родительское сердце приковано к детям.

Сомнительно, чтобы во всей вселенной было что-нибудь отраднее тех чувств, которые пробуждаются в сердце матери при виде крошечного башмачка ее ребенка.

Слепая любовь, сердце матери заставляют умолкнуть рассудок, и вы уже не в состоянии разумно поступать!

Матери слепы.

Вопределенные моменты мозг у нас, женщин, отказывает напрочь, и в дело вступает инстинкт материнства.

Сердце, и особенно материнское – это удивительное высшее проявление божества на земле – не рассуждает…

Материнство делает женщину совершенно другой. Ей больше нет никакого дела до окружающего.

Материнство очень сильно изменило меня. Я поняла, что теперь не могу себе позволить заниматься самоуничтожением.

Материнство – самый эмоциональный опыт жизни женщины. Каждая присоединяется к своего рода женской мафии.

Вматеринстве женщина раскрывается полностью, показывает всю свою суть.

Без материнства женский ум не полон, как без отцовства черство бывает мужское сердце.

Впривычной нам культурной среде материнство – одна из главных ипостасей женского стереотипа, а социальные характеристики материнской роли очерчены гораздо определеннее, чем отцовской, и ей приписывается большее значение в деле первичной социализации.

Все в женщине: ее нежность, ее заботливость, ее страсть, ее материнство – хлеб и вода жизни. Все это рождается в женщине оттого, что на свете есть мужья, сыновья, отцы, братья. Все это наполняет жизнь мужчины потому, что есть жена, мать, дочь, сестра.

Есть особый талант – талант материнства.

Гармония в женском существе предписана в выполнении природного долга материнства. И долг этот придется исполнять, хочет этого женщина или нет, ибо лишь ответственность за другое живое существо способна возвысить женщину (как, впрочем, и мужчину) до образа Бога, творящего любовь.

Есть… в материнстве сила, стоящая вне нашего сознания, вне нашей воли… Есть в нем что-то чудовищно огромное, иначе мы бы не чувствовали бы этого.

Исполнение материнства – в любви, и в любви жертвенной. В этой любви размыкается косная самость сердца ради рожденного. В ней предпоказан естественный прообраз любви к другому или ближнему, как к самому себе. В своей глубине и в своем исполнении материнство имеет духовный смысл, не только телесный.

Мама чувствует сердцем души невнятные позывы чада своего, от бед, невзгод и жизнь отдать всегда готова за него.

Единственная громадная радость женщины – материнство, таинственная, святая, страшная радость возродиться в другом существе.

После рождения Нерона астролог сказал, что младенец станет царем, но убьет свою мать. Агриппина вскрикнула: «Пусть убьет меня, лишь бы царствовал».

Какой трагизм в материнстве! Эта нежность к маленьким, потом это напряженное внимание и уход, чтоб вырастить здоровых детей; потом старание образовать их, горе, волнение, когда видишь их лень и пустое, бездельное будущее, – и потом отчуждение, упреки, грубость со стороны детей, и какое-то отчаяние, что вся жизнь, вся молодость, все труды напрасны.

Лишь мать самым донышком своей души знает, даже не знает – только слегка чувствует, зачем ее ребенок появился на свет, какова его цель, и что нужно сделать матери, чтобы эта цель реализовалась. В этом и есть великая тайна материнства. Только в этом, дорогой мой, и ни в чем другом. И соваться в эту тайну с прямолинейными нравоучениями непростительно.

Виных случаях сердце бывает проницательнее ума, особливо сердце матери, изнывшее от долгого ожидания.

Сердце матери – вещун.

Сердце матери видит дальше всех и чует лучше, чем чье-либо другое сердце.

Сердце матери догадливо.

Сердце матери, оно ведь вещее…

Материнская любовь слепа и поэтому лучше слышит.

Мать всем сердцем добра желает. Сердце матери, как колода карт сербиянки – никогда не обманет.

Вот заведете сами детей и поймете, что сердце матери невозможно обмануть. Оно чует ложь и беду, которая может грозить или уже грозит ее дитяте.

Тревога в сердце… А коль она на сердце матери ложится – знать, чада кличут, знать, беда случилась с ними.

Такое уж сердце матери – горе сына в нем отдается эхом.