Дамир Соловьев - Русские писатели и публицисты о русском народе

15 января 1841 г.

Печальное зрелище представляет наше современное общество: в нем ни великодушных стремлений, ни правосудия, ни простоты, ни чести в нравах, словом – ничего, свидетельствующего о здравом, естественном и энергическом развитии нравственных сил. Мелкие души истощаются в мелких сплетнях общественного хаоса. <���…> Ум и плутовство – синонимы. Слова «честный человек» означают у нас простака, близкого к глупцу, то же, что и добрый человек. Общественный разврат так велик, что понятия о чести, о справедливости считаются или слабодушием, или признаками романтической восторженности. И понятно, ведь с ними не соединяется ничего существенного, – это пустые, книжные слова. Образованность наша – одно лицемерие. Учимся мы без любви к науке, без сознания достоинства и необходимости истины. Да и в самом деле, зачем заботиться о приобретении познаний в школе, когда наша жизнь и общество в противоборстве со всеми великими идеями и истинами, когда всякое покушение осуществить какую-нибудь мысль о справедливости, о добре, о пользе общей клеймится и преследуется как преступление? [133] Никитенко А. В . Дневник. В 3 т. Л., 1955–1956. Т. 1. С. 228–220.

28 октября 1841 г.

Для нас, в России, еще не настал период нравственных потребностей. Общественное устройство подавляет всякое развитие нравственных сил, и горе тому, кто поставлен в необходимость действовать в этом направлении. Это самое тяжелое положение, потому что ложное. Не того нам надо. Быть солдатом или человеком – вот наше единственное назначение. [134] Там же. С. 240.

22 января 1842 г.

Наше высшее сословие не имеет никаких нравственных опор и, естественно, должно падать с развитием образования в среднем и низшем классах. Но не само ли высшее сословие в том виновато? Оно вовсе не заботится о приобретении морального перевеса, – ведь кто, например, учится в университетах? Плебеи, а аристократы только «проходят курс» для аттестата. Мне памятен Пажеский корпус, из которого я, несмотря на ласки начальства, ушел, потому что не видел в аристократическом юношестве ни малейшего сочувствия ни к науке, ни к ее представителям. [135] Никитенко А. В . Дневник. В 3 т. Л., 1955–1956. Т. 1. С. 244.

9 февраля 1843 г.

Перовский составил себе прекрасную репутацию в публике тем, что смотрит строго за весами, за мерами, за тем, чтобы русские купцы не мошенничали, без чего они, впрочем, как без воздуха, не могут жить. [136] Там же. С. 262.

25 мая 1843 г.

Важную роль в жизни играют государственное воровство и так называемые злоупотребления: это наша оппозиция, наш протест против неограниченного самовластия. Власть думает, что для нее нет невозможного, что ее воля нигде не встречает сопротивления; между тем, ни одно ее предписание не исполняется так, как она хочет. Исполнители притворяются в раболепной готовности все сделать, что от них потребуют, а на самом деле ничего не делают так, как от них требуют. [137] Там же. С. 268.

15 ноября 1843 г.

О рабская Византия! Ты сообщила нам религию невольников! Проклятие на тебя! В самом деле, все, что есть самого великого в христианстве, тонет в этом позолоченном хламе форм, которые деспоты придумали, чтобы самой молитве преградить путь к Богу. Везде они – и они! Нет народа, нет идеи, всеобщего равенства! Иерархия подавляющая, пышность ослепительная, чтобы отвести глаза, отуманить умы, – всё, кроме христианской простоты и человечности. [138] Никитенко А. В . Дневник. В 3 т. Л., 1955–1956. Т. 1. С. 272.

21 октября 1845 г.

Я начинаю думать, что 12-й год не существовал действительно, что это – мечта или вымысел. Он не оставил никаких следов в нашем народном духе, не заронил в нас ни капли гордости, самосознания, уважения к самим себе, не дал нам никаких общественных благ, плодов мира и тишины. Страшный гнет, безмолвное раболепство – вот что Россия пожала на этой кровавой ниве, на которой другие народы обрели богатства прав и самосознания. Что же это такое? Действовал ли, в самом деле, народ в 12-м году? Так ли мы знаем события! Не фальшь ли все, что говорят о народном восстании и патриотизме? Не ложь ли это, столь привычная нашему холопскому духу? Нас бичуют, как во времена Бирона; нас трактуют как бессмысленных скотов. Или наш народ, в самом деле, никогда ничего не делал, а за него всегда делала власть и лица? Неужели он всем обязан только тому, что всегда повиновался – этой гнусной способности рабов. Ужас, ужас, ужас!.. [139] Там же. С. 294.

24 декабря 1848 г.

Если наука не может существовать без некоторой доли независимости ума и самоуважения, так убьем науку, – вот основная мысль комплота обскурантов, которые теперь так усилились, что думают навсегда уничтожить дело Петра. <���…> Впрочем, на обществе Сандвичевых островов можно выводить какие угодно узоры: оно всему подчинится. Оно всякой силе готово сказать: «Идите княжить над нами». [140] Никитенко А. В . Дневник. В 3 т. Л., 1955–1956. Т. 1. С. 318.

7 января 1849 г.

В городе невероятные слухи о закрытии университета. <���…>

Увидим, как произойдет это любопытное событие! В России много происходило и происходит такого, чего нет, не было и не будет нигде на свете. Почему же не быть и этому? [141] Там же. С. 320–321.

12 февраля 1849 г.

В обществе нет точки опоры; все бродят, как шалые или пьяные. Одни воры и мошенники бодры и трезвы. Одни они сохраняют присутствие духа и видят ясно цель своей жизни – в стяжании. Злоупотребления повсюду выступают открыто и нагло, даже не боясь наказания, которое случайно падает из сильной руки, а не из недр закона. Безнравственность быстро распространяется и, как холера, поражает даже души простые и не лишенные чувства чести, но не находящие безопасности в честных убеждениях и поступках. Наш попечитель, Мусин-Пушкин, сделан сенатором. На днях он мне говорил, что, читая сенатские записки, он приходит в ужас от беспорядков и злоупотреблений, свирепствующих в гражданских и уголовных делах. Он еще новичок в этой сфере, и потому его поражает эта гнилая атмосфера. [142] Никитенко А. В . Дневник. В 3 т. Л., 1955–1956. Т. 1. С. 326–327.

28 марта 1850 г.

Общество быстро погружается в варварство: спасай, кто может, свою душу! [143] Там же. С. 336.

28 октября 1854 г.

Безалаберность – вот девиз нашего общества, а ложь его кумир. Оно лжет ежеминутно мыслью и делом, сознательно и бессознательно. [144] Там же. С. 389.

7 апреля 1855 г.

Вражда к немцам сделалась у нас болезнию многих. Конечно, хорошо, и следует стоять за своих – но чем стоять? Делом, способностями, трудами и добросовестностью, а не одним криком, что мы, дескать, русские! Немцы первенствуют у нас во многих специальных случаях оттого, что они трудолюбивее, а главное – дружно стремятся к достижению общей цели. В этом залог их успеха. А мы, во-первых, стараемся сделать все как-нибудь, по-«казенному», чтобы начальство было нами довольно и дало нам награду. Во-вторых, где трое или четверо собралось наших во имя какой-нибудь идеи или для общего дела, там непременно ожидайте, что на другой или на третий день они перессорятся да нагадят друг другу и разбредутся. Одно спасение во вмешательстве начальства.