Станислав Ежи Лец - Непричесанные мысли

По крайней мере из одной системы мы еще очень долго не выберемся – из Солнечной.

Гамлет давно уже должен стать Крезом – на протяжении веков кто только не подбрасывал в его монолог свою лепту!

Каждый зритель в театре воспринимает представление через свою собственную акустику.

Настоящий актер, покинув сцену, до конца жизни играет только человека.

Хлеба и зрелищ! И хлеб должен быть все белее, а зрелища все кровавее.

Искусство – огромная сила.

Его героем может быть даже трус.

Сыграв свою роль, актеры сходят со сцены. В театре.

Порой фарс действительности может передать на сцене лишь трагедия.

Писатели! Писать надо не чернилами, а кровью! Но только не чужой.

Как часто мы играем комедию без надежды на аплодисменты.

Ничего удивительного, что трагедия родилась в греческом театре – а чего еще ждать при таком болтливом хоре?

Лишь вечная неудовлетворенность поэтов может удовлетворить литературу.

Плагиаторы могут спать спокойно. Муза – женщина, она вряд ли расскажет, кто у нее был первым.

Многие люди переживают свои трагедии.

Но не каждому их пишет какой-нибудь Софокл.

Решающую роль в этой пьесе играет политика. И проваливает ее.

Сколько прекрасных трагедий один-единственный хлопок в зале тут же превратил бы в комедию!

Берегитесь тем, от которых нельзя уйти!

Извечный гамлетовский вопрос в каждой стране звучит по-своему.

Некоторые писатели напоминают мне берлинских дамочек, которые пристают по ночам на улицах, мяукая как кошка: «Я так люблю царапаться…»

Тот, кто родится классиком, не умирает. О нем забывают.

Крупнейшие шедевры гениальных авторов способны уместиться в сердце одного человека. Пьескам халтурщиков не хватает места и на огромных сценах.

У того, кто первым уловил смысл анекдота, еще есть время притвориться, что он его не понял.

Скуку не следует разгонять силами полиции!

Странно, что «философии отчаяния» больше всех боятся оптимисты.

Этот писатель оригинально и совершенно по-новому сказал: «Хочу пописать!»

Сатирики, забудьте про слова, за них все скажут цифры!

В некоторых театрах царит просто невероятный натурализм – даже портянками со сцены несет! Только вот персонажи неправдоподобные.

Опера еще не исчерпала своих возможностей – ведь нет на свете такой глупости, которую нельзя было бы спеть.

Сатиру не привлекает то, что смешно само по себе.

В зеркале речи часто отражаются обнаженные человеческие гениталии.

«Я не был экзистенциалистом!» – заявил покойник.

Неписаный театральный принцип: актер-заика не должен играть заику.

Многие «железные репертуары» давно пора сдать на металлолом!

Два черных злодея – но какие разные краски!

Тот, кто пережил трагедию, не был ее героем.

Порой кажется, что за поступками людей и богов стоит неизвестная третья сила.

Есть писатели, которых невозможно перевести на иностранные языки. Их можно спокойно пропагандировать за границей.

Вот это спектакль! Столько персонажей на сцене, столько слов – и все убеждают лишь в том, что автору совершенно нечего сказать.

Будь реалистом: не говори правду.

Некролог мог бы стать прекрасной визитной карточкой.

Высший разряд клаки: те, кому платят за отсутствие аплодисментов.

Заголовок: «Шесть персонажей удирают от автора».

Стремясь к наивысшей изысканности, сможем ли мы когда-нибудь увидеть мир свежим взглядом троглодита?

К совершенству в искусстве ведет метод исключения – но только не творцов.

Даже в собственной жизни человек играет всего лишь маленький эпизод.

Бывает, что лавры укореняются прямо в голове.

Трагизм эпохи лучше всего отражает ее смех.

Исторические документы должны быть легковоспламеняющимися.

Он был задавлен насмерть своим собственным памятником.

На брудершафт с Сократами пьют цикуту.

Другие превратили все в посмешище, а мне незаслуженно достались лавры сатирика.