Николай Уваров - Вологодчина в русском фольклоре

Книги, отписи и паспорты какие?»

И думали думу заедино

Щука ярославска,

Другая переславска,

Рыба-сом с большим усом:

Кого послать ерша позвать?

Менька послать -

У него губы толстые,

А зубы редкие,

Речь не умильна,

Говорить с ершом не сумеет!

Придумала рыба-сом

С большим усом:

Послать или нет за ершом гарьюса;

У гаргуса губы тоненьки,

Платьице беленько,

Речь московска,

Походка господска.

Дали ему окуня рассыльным,

Карася пятисотским,

Семь молей, понятых людей.

Взяли ерша,

Сковали, связали

И на суд представили.

Ёрш перед судом стоит

И с повадкой говорит:

«Матушка Белозер-Палтос-рыба!

Почему меня на суд повещали?» -

«Ах, ты, ершишко-плутишко,

Худая головишко!

Почему ты разжился и расселился

В здешнем Ростовском озере,

Изогнал лещов,

Ростовских жильцов,

Во мхи и болота

И пропасти земные?

Три года лещи

Хлеба-соли не едали,

Три года лещи

Хорошей воды не пивали,

Три года лещи

Свету белого не видали,

И с того лещи

С голоду помирают.

Есть ли у тебя на это дело

Книги, отписи и паспорты какие!» -

«Матушка Белозер-Палтос-рыба!

В память или нет тебе пришло:

Когда горело наше славное

Кубинское озеро,

Там была у ершишка избишка,

В избушке были сенишки,

В сенишках клетишко,

В клетишке ларцишко,

У ларцишка замчишко,

У замчишка ключишко, -

Там-то были книги и отписи

И паспорты, и всё пригорело!

Да не то одно пригорело;

Был у батюшки дворец

На семи верстах,

На семи столбах,

Под полатями бобры,

На полатях ковры -

И то всё пригорело!»

А рыба-сёмга позади стояла

И на ерша злым голосом кричала:

«Ах ты, ершишко-плутишко,

Худая головишко!

Тридцать ты лет

Под порогом стоял,

И сорок человек

Разбою держал,

И много голов погубил,

И много живота притопил!»

И ершу стало азартно;

Как с рыбой-сёмгою не отговориться?

«Ах ты, рыба-сёмга, бока твои сальны!

И ты, рыба-сельдь, бока твои кислы!

Вас едят господа и бояра,

Меня мелкая чета крестьяна -

Бабы щей наварят

И блинов напекут,

Щи хлебают, похваливают:

Рыба костлива, да уха хороша!»

Тут ёрш с сёмгой отговорился.

Говорит Белозёр-Палтос-рыба:

«Окунь-рассыльный,

Карась-пятисотский,

Семь молей, понятых людей!

Возьмите ерша».

А ёрш никаких рыб не боится,

Ото всех рыб боронится.

Собрался он, ершишко-плутишко,

На свои на ветхие дровнишки

С женою и детишкам

И поезжает в своё славное

В Кубенское озеро.

Рыба-сёмга хоть на ерша

Злым голосом кричала,

Только за ершом вслед подавилась:

Ах, ты, ершишко-плутишко,

Худая головишко!

Возьми ты меня в своё славное

В Кубенское озеро —

Кубенского озера поглядеть

И Кубенских станов посмотреть».

Ёрш зла и лиха не помнит,

Рыбу-сёмгу за собой поводит.

Рыба-сёмга идучи устала,

В Кубинском устье вздремала

И мужику в сеть попала.

Ёрш назад оглянулся,

А сам усмехнулся:

«Слава тебе господи!

Вчера рыба-сёмга

На ерша злым голосом кричала,

А сегодня мужику в сеть попала».

Ёрш сёмге подивовал

И сам на утренней зоре вздремал,

Мужику в морду попал.

Пришёл Никон,

Заколил прикол;

Пришёл Перша,

Поставил вершу;

Пришёл Богдан,

И ерша бог дал;

Пришёл Вавила,

Поднял ерша на вила;

Пришёл Пимен,

Ерша запинал;

Пришёл Обросим,

Ерша оземь бросил;

Пришёл Антон,

Завертел ерша в балахон;

Пришёл Амос,

Ерша в клеть понёс;

Идёт Спира,

Около ерша стырит;

Амос Спиру

Да по рылу.

«Ах ты, Спира!

Над этакой рыбой стыришь;

У тебя этака рыба

Век в дому не бывала!»

Пришёл Вася,

Ерша с клети слясил;

Пришёл Петруша,

Ерша разрушил;

Пришёл Савва,

Вынял с ерша полтора пуда сала;

Пришёл Иуда,

Расклал ерша на четыре блюда;

Пришла Марина,

Ерша помыла;

Пришла Акулина,

Ерша подварила;

Пришёл Антипа,

Ерша стипал;

Пришёл Алупа,

Ерша слупал;

Пришёл Елизар,

Блюда облизал;

Пришёл Влас,

Получил в глаз;

Пришла Нелина

И блюда обмыла!

Тень-потетень, выше города плетень; на полице трубица гороховая, на печи калачи, как огонь горячи, с печки упали, в горшочек попали. Кушайте, бояре, поварных щей. Тетка-божатка, сошей-ка рубашку, тоненьку, беленьку, косой вороток. Поеду я жениться, на сивке, на бурке, на соловой кобылке. Кобылка, кобылка, не сдерни овина; в овине Арина ткёт полотно, перетыки-то кладёт. Да не дотыкивает. Шапка-татарка поехала по лавкам; бей в доску да поминай Москву. Как на Вологде вино по три денежки ведро, хоть пей, хоть лей, хоть окачивайся! Куколка, куколка, для чего долго жила? Я боялась типуна. А типун-то не судья. А судья не лодыга. Лодыгины дети хотят улетети за Иванов город. Они по грамотке пишут. На девицу дышут. Девица, девица, поди по водицу! На дороге-то волки горох молотили, поповы ребята попу-то сказали, попадья-то с печи обломала плечи. Сём-пересём на лопатке испечён;

Мужик песню спел, на капустник сел, съел три короба блинов, три костра пирогов, заулок рогулек, заход калачей, макинницу сулою, овин киселя, поварёнку щей!

В.Сергеев. Женщина на сенокосе

Вот в прежние-то времена, как вздумают жениться, так шли свататче. Вот жених посылает к невесте своих сватов в нашу, волокославинскую, сторону. Пришёл сват да и полусват. Сват начинает хвалить жениха: «наш жених очень баской да богатой». А полусват себе прихваливает. Сват говорит: «У жениха нашего две лошади». А полусват: «что ты, сват, не две, а четыре!». Ну сват далее хвалит: «У нас ведь у жениха четыре коровы». А полусват: «что ты, сват, да ведь восемь!»

Вот эдак хвалят они да хвалят жениха. Что сват скажет, а полусват вдвое прибавит.

Отеч невесты и баит: «Дак что же, неужели у вашего жениха никакого изъяна нет?» Сват говорит: «Да как нет, есть изъян, он худо на один глаз видит».

А полусват на это и говорит: «Да что ты, сват, ведь на оба!»

Невеста как за занавеской услыхала, так и не пошла за жениха.

Вот так с тех пор в нашей округе посылают свататчи-то только свата, а полусвата не берут.

Записано со слов Е.Ф. Хомяковой.