Вероника Богданова - Психологи шутят. Анализируй это

Этот эксперимент является одним из самых бесчеловечных в истории. Он, если так можно выразиться, проводился с 1965-го по 2004 год в Балтиморе (США). В 1965 году там родился мальчик по имени Брюс Реймер, которому во время процедуры обрезания врачи повредили пенис. Родители, не зная, что делать, обратились к психологу Джону Мани, и он «порекомендовал» им просто сменить пол мальчика и воспитать его девочкой. Родители последовали «совету», дали разрешение на операцию по смене пола и начали воспитывать Брюса как Бренду. На самом же деле доктор Мани давно хотел провести эксперимент с целью доказать, что половая принадлежность обусловлена воспитанием, а не природой. Мальчик Брюс стал его подопытным кроликом.

Несмотря на то, что Мани отмечал в своих отчетах, что ребенок растет полноценной девочкой, родители и школьные учители утверждали, что, наоборот, ребенок проявляет все свойства характера мальчика. И родители ребенка, и сам ребенок испытывали сильнейший стресс долгие годы. Через несколько лет Брюс-Бренда все же решил стать мужчиной: сменил имя и стал Дэвидом, изменил имидж и сделал несколько операций по «возвращению» к мужской физиологии. Он даже женился и усыновил детей своей жены. Но в 2004 году после разрыва с супругой Дэвид покончил жизнь самоубийством. Ему было 38 лет.

В конце 70-х годов XX века Нью-йорк стал одним из самых опасных городов мира. Ежедневно совершались тысячи ограблений и изнасилований. Чаще всего жертвами преступников становились туристы, на свою беду решившие проехаться в метро. Подземка в те годы напоминала настоящий ад: повсюду валялся мусор, стены были истерзаны неприличными надписями, половина поездов ездили с разбитыми стеклами. Удивительно, но спустя всего семь лет криминальная обстановка резко изменилась. Что сделали власти? Просто вкрутили лампочки и вставили разбитые стекла.

Эту социальную программу придумали и разработали в 1982 году американский политолог Джеймс Куинн Уилсон и социолог Джордж Келлинг. С тех пор не угасают споры по поводу так называемой «теории разбитых стекол». В Дании провели серию экспериментов, подтверждающую эффективность нововведений Куинна и Келлинга.

Ученые выбрали для проведения эксперимента небольшой продуктовый магазин с велосипедной стоянкой у входа. Отдельно стоящий магазинчик покрасили свежей краской, помыли окна и произвели легкий ремонт самого магазина. В итоге велосипедисты подъезжали к магазину и оставляли своих двухколесных друзей на идеальной, сверкающей чистотой стоянке, на которой правда не было ни одной урны для мусора, а это не очень-то удобно. Во время того, как покупатели были в магазине, на руль велосипеда вешали небольшую рекламу несуществующего магазина. Вернувшись на стоянку человек вставал перед выбором: выкинуть бумажку на асфальт, перевесить ее на соседний велосипед или взять с собой, чтобы выкинуть в ближайшую урну. В результате эксперимента только 33 % людей решили выкинуть бумажку на асфальт. В другой раз экспериментаторы немного изменили условия на стоянке. Стены магазина исписали граффити, а на асфальт бросили несколько бумажек и окурков. На сей раз уже больше 70 % всех людей решили выкинуть бумажку на асфальт.

Этот эксперимент проводили Альберт Бандура, Доротея и Шейла Росс в 1961 году. Данный психологический эксперимент проводился в рамках развития теории социального научения и был направлен на изучение влияния моделей поведения, увиденных людьми на примере действий других, на их собственное поведение. В частности, речь шла о том, как дети учатся и используют определенные поведенческие паттерны.

Целью исследователей было выяснить, будут ли дети в условиях свободы действий и отсутствия видимого наблюдения повторять определенные агрессивные действия, увидев ранее, как их совершают взрослые.

Детей по отдельности приводили в экспериментальную комнату, в одном углу которой ребенка усаживали заниматься играми и творчеством, выделенными как наиболее интересные для детей в ходе наблюдения за ними в детском саду. Взрослого, исполнявшего роль поведенческой модели, провожали в противоположный угол комнаты, где были игрушечный молоток, надувная 5-футовая кукла «Бобо» и конструктор на столике. Сказав, что это игрушки для взрослого, экспериментатор удалялся.

Затем в группе с демонстрацией неагрессивного поведения взрослый просто спокойно играл с конструктором.

В группе с демонстрацией агрессивного поведения взрослый играл с конструктором в течение первой минуты, но затем начинал проявлять агрессию по отношению к кукле и продолжал агрессивные действия до завершения времени, выделенного на эту часть эксперимента.

Чтобы определить, что дети проявляют именно имитационные реакции агрессии, копируя увиденное в эксперименте поведение взрослого, было решено, что модели должны демонстрировать относительно нестандартные, определенные и одинаковые агрессивные действия: они не только просто били куклу, но и проявляли агрессию менее стандартно, в том числе, садились на куклу верхом и били ее игрушечным молотком по голове, затем пинали и подбрасывали по комнате. Данные типовые действия повторялись трижды, сопровождаемые вербальными агрессивными комментариями («Врежем ему по носу» и т. д.), а также двумя неагрессивными (например: «Он точно крепкий парень»).

Через 10 минут экспериментатор приходила за ребенком, чтобы отвести его в другую экспериментальную игровую комнату (третью в порядке посещения испытуемыми) в соседнем здании за пределами детского сада, где, как и в первой комнате, находилась кукла Бобо, игрушечный молоток и конструктор, а также множество других игрушек – мелки, куклы, машинки, раскраски, мяч, игрушечный чайный сервиз. Все эти игрушки перед посещением комнаты каждым испытуемым выкладывались в определенном неизменном порядке, чтобы можно было сравнивать реакцию детей на них.

Но прежде, чем привести ребенка туда, его помещали во вторую по счету игровую с целью пробуждения в нем агрессии, нивелируя таким образом известное тормозящее влияние, обычно оказываемое на людей наблюдением чужой агрессивности.

Возбуждение агрессии достигалось наличием в этой второй «промежуточной» комнате множества привлекательных игрушек, но запретом играть с ними, следовавшим, как только ребенок включался в игру с ними – в среднем через 2 минуты. Экспериментатор сообщала ребенку, что эти игрушки она решила оставить для других детей, но он может играть, с чем захочет, в соседней комнате (третьей, упомянутой выше).