Анатолий Курчаткин - Книга жизни и мудрости Вивиана Вивианова. Подлинные записки видного поэта андерграунда. Книга вторая

И так у нас с Англией во всем. Что мы – то и она. Если мы придумали кабаки, чтоб надираться там до положения риз, то она – пабы. Если мы, чтобы поднять производительность труда, сложили «Дубинушку», то она с той же целью ответила паровой машиной. Если мы для тепла надеваем валенки, свалянные из шерсти, то англичане для тепла укрываются клетчатыми пледами, которые не из чего другого, как из шерсти же и ткут.

При этом мы распахнуты нараспашку, а они там застегнуты на все пуговицы и еще галстук носят. Мы с кем угодно запанибрата, а они чопорны – будто у них внутри корсет надет. У нас дома́ – стены подперты, крыша залатана, а у них что ни дом – то крепость.

Будешь таких чувствовать близкими себе? Если б они еще с нами соперничать не пытались! А то соперничают, но чтобы хоть в чем-то походить на нас – ни в чем! Даже и не пытаются ничего перенять у нас. Блюдут свою самобытность.

Ну так если они такие, что же нам о них думать! Мы-то и сами по себе как-нибудь проживем. У нас простора достаточно. А вот где их полмира? Конечно, в последнее время и мы кое-что потеряли, но ведь не в такой же степени, как они! Как они только со своими пятьюдесятью миллионами на такой крохотной территории и помещаются.

Жалко, очень жалко Англию. Совершенно ей не по силам соперничать с нами. Ведь надорвется же когда-нибудь окончательно. А мы того и не заметим. Очень уж она от нас далеко.

Какое это все-таки зло, женщина!

Конкретно имею в виду жену. Затеяла ремонт в доме. Грязь, грохот, стук, скрежет мастерка, чужие, наконец, люди под боком. Ходят со своим заляпанным ведром в ванную, берутся своими заляпанными руками за краны, льют воду, ходят в туалет, запорный клапан в бачке сорвали, унитаз забили – пришлось вызывать сантехника. А сантехник в доме – вообще конец света.

Зачем, спрашивается, ремонт, когда столько неудобств и нравственных страданий? Встретились в ПЕН-клубе [20]с Юрой Ряшенцевым [21], пожаловался ему на жизнь, он мне сказал: «А Шкловский [22]говорил, интеллигентные люди ремонтов не делают».

Пришел домой, посмотрел на жену и увидел: ни следа интеллигентности на лице. Спрашивается, как меня угораздило жениться на ней?!

Или же среди женщин настоящих интеллигентных людей не бывает?

Склоняюсь, откровенно говоря, к последнему.

Чувствую угрызение совести из-за предыдущей записи.

Все же и среди женщин встречаются интеллигентные люди.

Преимущественно, правда, среди незамужних.

Среди замужних, конечно, тоже встречаются. Но если только это не твоя жена.

Булгаков

С Булгаковым мне пришлось познакомиться еще в студенчестве. Не с ним, конечно, самим, потому что он уже лежал в могиле, а с его творчеством. Так что, можно сказать, с Булгаковым я прожил всю жизнь, и имею о нем сказать кое-что важное и существенное.

Никакого ошеломления от знакомства с Булгаковым я не испытал. Писатель и писатель, разве что пишет недурно. Так раньше все писали недурно. Это горьковский призыв в литературу приучил писать так себе. У нас, например, в андерграунде многие писали даже получше Булгакова. А не печатались так еще дольше, чем его «Мастер и Маргарита».

Правда, надо быть откровенным, познакомился я с творчеством Булгакова еще до «Мастера и Маргариты». «Мастера и Маргариту» я прочитал уже после. Неплохой, конечно, роман. Читается. Местами даже смешно. Иногда занимательно. Но не великий роман, не великий! Не «Война и мир» тебе. Не «Братья Карамазовы». И с элементами бульварщины. Кровь там, отрезанные головы, бал у сатаны… Убрать все эти элементы, что останется? Да ничего! Содержания-то у романа – ноль! Без всяких там даже десятых. Ноль до запятой, ноль после.

А подняли его, возвеличили! За что подняли, за что возвеличили? Полагаю, всему причиной тайный сталинизм тогдашнего руководства Союза писателей СССР. Заявить открыто о своей приверженности развенчанному вождю всех народов не смели, а заявить хотелось. И вот тогда придумали ход с Булгаковым [23]. Помнили, что Сталин любил Булгакова, помнили, что Булгаков написал пьесу о детстве Иосифа Виссарионовича, – вот и дали добро на публикацию «Мастера…» Чтобы дать таким образом своим сторонникам знак, с кем обязаны быть мастера культуры.

Если кто скажет, что роман, наоборот, антисталинский, то я отвечу: а где там хоть слово против Сталина? Нет там таких слов! Наоборот: если Воланд – это Иосиф Виссарионович, то очень даже с большой любовью изображен вождь всех времен и народов. Во всяком случае, без всякого знака минус.

Как бы там ни было, кому следовало, те все поняли. И в 66-м году 20 века, спустя десять лет после исторического двадцатого съезда КПСС, развенчавшего культ личности, в русской литературе окончательно оформилось размежевание по принципу отношения к Сталину. Те, кто напечатал Булгакова, о нем и забыли, им не до Булгакова было. Те же, наоборот, кто был с другой стороны баррикад, его подобрали. Так «Мастер и Маргарита» приобрел репутацию антисталинского романа. Хотя о Сталине, повторю, там ни полслова.

А о «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце» я вообще не говорю. Чушь собачья – в полном смысле слова. Сделали из собаки человека, а потом снова превратили в собаку. Это что, гуманизм? Чистейшей воды сталинизм, кристальнейший!

Имею подозрение, что все многочисленные любители Булгакова – латентные [24]сталинисты. Хотя, наверное, о том и не подозревают. А может быть, думают о себе совсем даже наоборот. Но на то и тестирование, чтобы выявлять непроявленное.

Творчество Булгакова – очень хороший тест на сталинизм. Вот в этом плане он – очень для нас сущностный и важный писатель.

А лично я мог бы быть образцом антисталиниста. Потому что никогда Булгакова не любил. И поэтому, полагаю, те, кто преклоняется перед Булгаковым (т. е. скрытые [25]сталинисты) никогда не будут любить мое творчество. К сожалению, убеждаюсь по противникам моего творчества, у нас невероятно много сталинистов. Просто невероятно!

Мировая история состоит из многих историй.

Истории Тутанхамона. Истории Цезаря. Истории Ганнибала. Истории Джордано Бруно и истории Лютера. Истории Ивана Грозного и истории Сталина. Историй Колумба, Ермака, Кука, Нельсона, Кутузова, Нансена, Чкалова… И всяких других историй завоевателей, вождей, политических деятелей, тирано– и богоборцев, исследователей, военачальников, знаменитых разбойников, иногда – философов и ученых, если их зарубили, как Архимеда, или отравили, как Сократа.

Про истории Джона, Фрица, Ивана, Поля, Франтишека мировая история молчит. Частными историями мировая история не интересуется.