Анатолий Курчаткин - Книга жизни и мудрости Вивиана Вивианова. Подлинные записки видного поэта андерграунда. Книга вторая

Пример Герцена ярко показывает, чем чревато нарушение заветов предков. Вот не нарушил бы Яковлев этих заветов, жили бы теперь в процветающей и благоденствующей империи. А так живи в криминальной России – и даже эмигрировать некуда: никто тебя не хочет к себе пускать!

Япония

Страна удивительная и странная.

Во-первых, расположена на островах. Подобно Англии-Великобритании.

И все ей этих островов мало. Хочет наши Курилы, и все тут. Отдай и отдай. То все острова, то половину. То хотя бы четыре. Предлагаем два – ни в какую. Четыре и не меньше. Какой-то у нее сдвиг по фазе с этими островами.

В начале 20 века вдруг посчитала островом Китай. Конечно, Китай – действительно остров. Отделен от всего остального мира и ни с кем никаких общих границ. Но остров только в определенном смысле, в культурном.

Япония же сочла его островом в самом прямом, географическом плане и захватила у Китая Манчьжурию, образовав там некое Манчьжоу-Го. Правда, мать-природу обмануть невозможно; как японцы ни закрывали глаза на реальное положение вещей, пришлось им признать континентальное расположение Китая. Отдали Манчжоу-Го обратно китайцам, а сами скатились на острова, где обитали прежде. Опять же подобно англичанам чуть несколько в более поздние времена.

Во-вторых, Япония, хотя и похожа во многом на Англию [29], заселена не англичанами, а японцами, которые говорят и пишут по-японски [30], а также принадлежат к желтой расе, то есть раскосы и узкоглазы. При этом они только на первый взгляд похожи на китайцев и корейцев; приглядевшись, видишь, что они очень от тех отличаются, – только непонятно чем. Определенно и тут у них сдвиг по фазе: быть ни на кого внешне не похожими, и все тут.

В-третьих, у Японии наблюдается еще сдвиг по фазе в области радиоэлектроники и автомобилестроения. Мало того, что их электроника самая передовая в мире, так она еще самая компактная и удобная в обращении, самая надежная и качественная. И производят они ее в таком количестве, что непонятно, где они на своих островах набрали столько земли, чтобы разместить производственные мощности.

То же и с производством автомобилей. А ведь автомобиль – это тебе не какой-нибудь плейер. И побольше весит, и места занимает значительно больше. А значит, и площади для своего производства требует изрядные. Не сдвиг бы по фазе, кому нужна была такая морока?

В-четвертых, при том, сколь японцы привязаны к своим островам, им на них никак не сидится. Куда ни поедешь, в какой стране света не окажешься, тут же тебе навстречу японец с фотоаппаратом. Протягивает фотоаппарат и, улыбаясь, просит на ломаном английском: не сфотографируете ли нас на фоне Пизанской башни? на фоне Эйфелевой башни? на фоне Кельнского собора? Конечно, понятно: насиделись у себя на островах за века своей изоляции от мира, но ведь нельзя же теперь у всего мира путаться под ногами! Мы, например, в России тоже немало лет просидели в изоляции, но ведь не рванули все за рубеж со своими мыльницами! Только в лице отдельных своих лучших представителей, имеющих хорошие деньги. А все остальные, рядовые граждане, обитаем себе скромно на родине и ни о каких вояжах не помышляем.

В-пятых, наконец, японцы совершенно ненормально привязаны к своим древним национальным обычаям и национальной одежде. Вместо джина и водки, которые пьет весь цивилизованный мир, они пьют свое саке. Если же пьют чай, то у них это не чаепитие, а по-прежнему целая чайная церемония, так что пока дождешься своей чашки чая, умрешь от жажды, а если все же дождешься первой, то о второй уже лучше и не помышлять. И кроме того, полагают своим долгом иметь у себя в шифоньере комплект кимоно, в которое наряжаются в торжественных случаях. Это можно себе представить, чтобы мы держали у себя в сундуках лапти и армяк и к приходу долгожданных гостей наряжались бы именно в них, а не во что другое?

Думаю, что с Японией, как ни с какой другой страной мира, нужно держать ухо востро и не сводить с нее глаз. От такой сдвинутой по фазе страны можно ожидать всего. Ну, как завтра уже не Китай, а вся Евразия помни́тся им островом? Или покажется, что пора им выходить в космос? Ведь не заметим, как перейдем на иероглифы, а на околоземной орбите международным языком станет японский. И еще кимоно учиться носить!

Спасаюсь только мыслью, что уж очень японцы дорожат своей репутацией страны восходящего солнца и как нация приверженная традициям не захотят от этой репутации отказаться. Останутся на своих островах.

А их сдвиг по фазе в области электроники и автомобилестроения можно и простить. Какая-никакая, а человечеству от него и польза есть. Разница все-таки, что за телевизор смотреть: наш «Рубин» или их «Сони». На какой машине ездить: нашем «Москвиче» или их «Тайоте».

Как известно, все рыжие коты в России теперь Чубайсы.

Почему Чубайсы – это понятно.

Непонятно, за что такое предпочтение семейству кошачьих? Разве собаки не столь достойны? И среди них встречаются рыжие.

Обалденная вещь – мобильник.

Цепляешь к поясу, идешь, куда хочешь, понадобилось, раз – и говоришь, с кем нужно. Пусть даже в это время ты в туалете.

Одно неприятно: счет потом выставляют такой, получаешь – обалдеваешь.

Кто после этого скажет, что мобильный телефон не обалденная вещь, будет не прав.

Жизнь моя тяжело исковеркана цензурой. С младых ногтей своего творчества я вынужден был скрываться в андерграунде и вышел из него уже густо убеленным сединами. Ненависть моя к цензуре беспредельна, цензоров я почитаю за злейших врагов отечественной словесности, достойных четвертования с повешением одновременно.

С другой стороны, наблюдая за современной художественной жизнью Отечества, ясно и отчетливо понимаю: без цензуры нельзя. Все же в определенных вещах должны быть некоторые рамки. А в некоторых вещах – даже очень определенные рамки.

Таким образом впадаю в неразрешимое противоречие: как творческий человек я непримиримый враг всяких цензурных ограничений, как гражданин я их приветствую и готов всячески поощрять.

Не понимаю, что этому причиной. Недостаток художественности моей натуры или переизбыток гражданственности? Однако в недостатке художественности никто меня никогда не упрекал, что же до гражданственности, позволю себе заметить, ее, как и здоровья, быть в переизбытке не может.

Остается одно: разделить в себе художника и гражданина.

Пусть восстанавливают цензуру, а она на меня наезжает. Буду тогда иметь в глазах общественности ореол борца и мученика. Как и подобает настоящему гражданину.

Эразм Роттердамский