Фаина Раневская - «Муля, не нервируй меня!» Шаржи. Афоризмы. Рисунки

– Не понимаю, что такое соцреализм?

– Социалистический реализм, Фаина Георгиевна, что же здесь непонятного?

– Если у нас в стране социализм, то любой реализм должен быть социалистическим.

Завадский шипит:

– Что значит «если»?!

Раневская ездила по провинции с концертной программой, в которой читала Чехова и играла отрывки из спектаклей. Зрители принимали прекрасно, правда, иногда восхищаясь не только игрой.

Она вспоминала, как после такого концерта к ней подошел восхищенный зритель и проникновенно похвалил:

– Хорошо играли, товарищ Раневская, но и текст написали тоже хороший.

– Это не я, это Антон Павлович Чехов.

Мужчина поскреб затылок огромной пятерней и засомневался:

– Не-е… Чехов это же «Муму»…

– «Муму» это Тургенев, – решила просветить его Раневская.

Тот обрадовался:

– Вспомнил! Чехов – это «Каштанка» и «Ванька Жуков»!

Раневская вздохнула, понимая, что о «Вишневом саде» вспоминать не стоит.

– Пусть уж так, хорошо хоть «Каштанку» и «Муму» знает.

И на гастролях театра каждой свое – Орлова в Париж, а я…

Если у вас муж, которого не стыдно ставить в пример любовникам, то зачем тогда любовники?

Завадский хорош уж тем, что почти не портит классику, а что измывается над современными авторами, так они сами виноваты – заслужили.

Так и хочется нарисовать огромный транспарант: «Не троньте Чехова!», – жалуется Раневская.

– Вчера была приятно удивлена.

Зная, что Раневская ходила на спектакль в другой театр, Завадский несколько ревниво интересуется:

– Чем это?

– Оказывается, бывает хуже, чем у нас.

О новом спектакле режиссера-экспериментатора:

– На афише помечать надо: «Для зрителей без рвотного рефлекса».

С красивой женой трудно: если она изменяет, муж страдает от измен, если верна – от подозрений и сомнений.

Чем больше узнаешь жизнь, тем меньше ее понимаешь. С людьми так же…

Детям ум вправляют ремнем через жопу.

Рай и ад имеют одно общее – путь туда лежит в гробу и на катафалке.

Если купаешься в славе, возьми спасательный круг самокритики, чтобы не утонуть.

Невоспитанные люди употребляют мат вслух, а воспитанные мысленно.

У нас все просто: какие трудности себе создадим, те героически преодолевать и будем.

После того как домработница наконец нашла свое семейное счастье и Раневская осталась без помощницы:

– Черт его знает что! Эта квартира умеет меняться в размерах. Когда по ней ходишь, кажется маленькой, то и дело за что-то задеваешь. Но попробуйте ее вымыть!.. Начинает казаться, что я занимаю весь этаж.

Во времена гражданской войны, когда зимой зуб на зуб не попадал от холода, я иногда размышляла о том, где черти берут дрова для своих котлов и сковородок и нельзя ли пополнить свой запас из их?

О крайне неприятном типе, наконец, умершем:

– Он так украсил собой собственные похороны!

Не лезьте в грязь сплетен, грязь – место свиней.

О лекторе:

– Он зарабатывает словом…

Раневская замечает:

– А лучше бы делом.

Раневская «успокаивает» отчаявшуюся домработницу, которой снова не удалось подцепить выгодного жениха:

– Не переживай, этот был не самый выгодный.

– Да? – с надеждой откликается та.

– Конечно. Есть еще Рокфеллеры или Вандербильды… Правда, они в Америке, но, говорят, Берингов пролив не так широк и зимой замерзает…

Ошибки молодости нужны вовсе не для того, чтобы сожалеть о них в старости, а чтобы было о чем вспомнить. Старость вообще начинается тогда, когда начинаешь вспоминать ошибки молодости.

Бокс – странный вид спорта: соревнование в умении вышибать мозги.

Одно правило я знаю твердо: из всего есть исключения.

Иногда шелуху пустозвонства с человека опасно сбрасывать – может ничего не остаться.

Красота спасла бы мир, если бы люди ей не мешали.

Если хорошо там, где нас нет, откуда столько идиотов там, где мы есть?

Как подумаю, сколько глупостей и фальши наговорят обо мне на похоронах, даже умирать не хочется!

Дама неуклюже пытается польстить:

– Я бы ни за что не дала вам ваши годы.

Раневская, которая не терпит лесть, тем более грубую, в ответ фыркает:

– А я бы и не взяла.

В детстве мечтала стать дворником – носить большой жетон и ругаться матом

Даже в очереди за неприятностями найдутся те, кто захочет пролезть без очереди.

Нужно ли возвращать данные «взятые на себя обязательства»?

Почему-то глупость много заметней ума.

Мы овец любим потому, что их волки обижают.

– Самая вредная работа у чиновников.

– Вы ничего не путаете, Фаина Георгиевна?

– Ничуть. Больше, чем они, вреда не приносит никто.

Есть люди, у которых даже мысли пресмыкающиеся.

Жизненного опыта и мудрости у меня достаточно, средств к жизни маловато.

Если относиться хорошо к себе, то и зеркала станут симпатичней.

Самая приставучая в жизни – старость, если уж с тобой, то до самой смерти не отстанет.

Некоторых людей, чтобы не испачкаться, лучше не задевать и вообще обходить стороной.