Филип Хук - Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я

Когда дело доходит до взимания налогов, правительства разных стран занимают по отношению к искусству совершенно разную позицию: иногда они стремятся заработать, повышая на него налоги, а иногда пытаются улучшить свой публичный имидж, эти налоги понижая.

В начале XIX века в Великобритании существовал налог на холсты для живописи. На обороте картин, написанных в этот период, можно увидеть клейма, подтверждающие его уплату. Справедливо ли было усложнять жизнь художникам, которым приходится нелегко даже в лучшие времена? Может быть, эту меру власти считали чем-то вроде дарвиновского естественного отбора, способного окончательно отсеять неталантливых или не добившихся успеха?

В XX веке Великобритания приняла законодательство, согласно которому известные произведения искусства освобождались от уплаты налога на наследство, а это можно было счесть прогрессивным шагом, так как он облегчал передачу картины или скульптуры в одной семье из поколения в поколение. Проблемы начинались, когда их выставляли на продажу. Тут уж налог требовалось уплатить в размере, существовавшем на момент освобождения картины или скульптуры от оного. Допустим, в 1975 году N. получает по наследству от отца прекрасного Сарджента стоимостью два миллиона фунтов и освобождается от уплаты наследственной пошлины, составляющей в ту пору восемьдесят три процента. Он экономит миллион шестьсот шестьдесят тысяч фунтов и оставляет себе картину. А спустя тридцать лет решает ее продать. За Сарджента предлагают двадцать миллионов, что само по себе восхитительно, несколько удручает лишь настигшее N. требование уплатить налог на наследство по ставкам тридцатилетней давности, то есть в размере шестнадцати миллионов шестисот тысяч фунтов. Если Сарджент заинтересовал один из британских национальных музеев или художественных институтов, может вмешаться правительство и подсластить пилюлю, отчего выиграют и продавец картины, и музей – потенциальный британский покупатель. Налог с N. уже не взимают и в соответствии со сложной формулой рассчитывают цену, которую предстоит уплатить музею, – в данном случае около пяти миллионов фунтов. После этого музею приходится скрести по сусекам и просить попечителей, собирая необходимую сумму. Но если ему это удается, он приобретает картину за четверть аукционной цены, а N. получает значительно больше, чем три миллиона четыреста тысяч, которые достались бы ему, если бы он продал картину на аукционе.

В США существует налоговое законодательство, зачастую более склонное защищать интересы владельцев картин. Принятое в начале XX века, оно позволяло тем, кто передает произведения искусства в музеи, вычитать из налогов тридцать процентов заявленной стоимости этих картин или скульптур, причем разрешало дарителю оставить их себе до конца жизни. Поскольку всю ответственность за оценку даримых произведений искусства нес облагодетельствованный музей, здесь открывались самые разные возможности. Весь фокус заключался в том, чтобы оценить картину как можно выше исходной стоимости, тем самым существенно снизив налоги и превратив дарение в прибыльную сделку для мецената. Неудивительно, что американские музеи в ту эпоху значительно пополнили свои фонды ценными экспонатами.

Европейский Союз ввел налог на добавленную стоимость, то есть, в сущности, налог на импорт, которым облагаются все товары, ввозимые в страны Евросоюза. НДС на старинные предметы искусства установлен в размере пяти-шести процентов от их стоимости, в общем-то, справедливо. Однако полный НДС на современное искусство иногда достигает двадцати процентов. Налоговые органы немало помучились, не в силах оценить слепки и отливки скульптур, существующие в нескольких экземплярах. В конце концов они приняли решение, что если со скульптуры выполнено не более двенадцати слепков или отливок, она будет облагаться НДС по минимальной ставке, как «произведение искусства», если же более двенадцати – не обессудьте, тогда это «предмет массового производства», извольте платить НДС в полном объеме. Представителей налоговых служб издавна смущала необходимость определять, что есть искусство, а что нет. В 1927 году предметом жарких дебатов в нью-йоркском суде стала абстрактная скульптура – «Птица» Бранкузи: юристы, искусствоведы и художники ломали копья по поводу того, считать ее произведением искусства (и тогда не облагать налогом при ввозе в страну) или металлической болванкой (и тогда взимать с нее налог в размере сорока процентов). Представитель налоговых органов придерживался мнения, что, поскольку птицу в этой скульптуре опознать невозможно, произведением искусства она не является. Ряд художников, в том числе Джейкоб Эпстайн, защищали ее художественный статус. После двухлетнего судебного разбирательства требование заплатить сорокапроцентный налог было отозвано.

Кроме того, существует droit de suite [64]: этот налог изобрели во Франции юристы, движимые сентиментальным желанием загладить историческое зло и как-то возместить потери художникам, при жизни не заработавшим ни гроша, но ныне добившимся посмертной – вы только посмотрите какой! – известности. Иными словами, налог этот введен, чтобы исцелить общество от синдрома вины перед Ван Гогом. Соответственно, продажа любого произведения искусства, созданного художником, который умер менее семидесяти лет тому назад, облагается четырехпроцентным налогом (но не выше двенадцати тысяч пятисот евро); он выплачивается наследникам. Практически эти деньги кладут себе в карман и без того богатые потомки Пикассо и Матисса. Подобная наследственная пошлина не взимается в США, которые весьма разумно предпочли ее не вводить.

Результатом введения высоких налогов стал побег хороших картин и скульптур в беспошлинные зоны: все большее число произведений искусства находит приют в тщательно оберегаемых, оснащенных новейшими системами безопасности хранилищах, хотя и расположенных на территории нейтральных государств, например Швейцарии, но, в сущности, представляющих собою «ничейную землю» вне любой налоговой юрисдикции. В них можно хранить картины и скульптуры, не уплачивая налоги или пошлины. Можно даже продать их в такой беспошлинной зоне, и, пока они не покидают ее пределов, а продавец нигде не осел, сделка не подлежит никакому налогообложению. Это означает, что ряд великих сокровищ томятся в беспошлинных хранилищах и никогда не предстанут взору ценителей искусства. Удручающий пример того, как искусство, некогда ценимое в силу своей привлекательности, ныне оценивается в силу своей привлекательности для налоговых служб и становится столь мощным финансовым механизмом, что его нужно скрывать, иначе на его владельцев обрушатся налоговые инспекторы.