Алессандро Надзари - MCM

— Хм-м, — протянул Михаил, — если оставить вопрос правоты его веры, то на некоторые топографические рассуждения он меня навёл. Предлагаю продолжить беседу в понедельник утром. Если возможно — в квартире Анри или другом месте, исключающем посторонних лиц.

— Ваше благородие, разрешите задать вопрос? Он может показаться не к месту, но, мы беспокоимся, что другого места для него и не сыскать.

— Какое почтение. Выкладывайте уже, мичманы.

— Вы Моську не видели? Ну, хотя бы когда заглядывали к нашим в Павильон. Или ещё где. Она с одним экипажем отважилась слетать на Выставку, да там где-то и потерялась, не углядели, в д’Отёй её уже вторую неделю ждут не дождутся.

— И для чего же вам понадобились целые сутки? — с порога встретили Михаила в условленном месте в означенное время.

— Преимущественно для преодоления административных барьеров. И анализа. А сегодня к вечеру я должен вернуть эти бумаги, — удостоился похлопывания и — нет, никому же не покаалось? — поглаживания зажатый под мышкой тубус, — так что прошу рассчитывать на зрительную память. Но прежде: вы придумали, как очистить город от X-ламп?

— Разумеется, это же проще, чем запретить всем носить мовеиновый!

— Простите?

— Неловко вышло, но знакомьтесь. Михаил, это Саржа, технический работник Директората, о котором вы наслышаны. Саржа, это тот, хм, с кем я играла в салочки в мае.

— «Технический работник», вот как? Но хотел бы обсудить с вами массу вопросов. В частности, как вы обмениваетесь сообщениями с дирижаблем?

— Как завещал римский оратор: так, словно жмёт обувь. Полагаю, вы и сами придёте к техническому решению через пару лет. Ну, или пять, если не на той развилке свернёте.

— А вы, стало быть, уже твёрдо уверены, что отмели все неверные тропки?

— Нет, шифрование информации и фокусирование передачи всё ещё остаются темами обширных дискуссий. Для нас практическое воплощение пока не так критично, но без этого система перед посторонними весьма беззащитна.

— Делаете намёк потому, что пока не нашли однозначного решения, но знаете, как можете его заполучить в удобный момент?

— Инсинуация. Сколь фамильярная, столь же и грубая.

— Примите мои извинения. Хорошо, возвратимся к вопросу, заданному вами. Придётся убедить Отель-де-Вилль или Инженерный корпус инициировать расследование деятельности «Œilcéan». Запустить в газетах серию предупреждающих материалов о ненадёжности и опасности — без упоминания X-лучей — устанавливаемого этой фирмой светового оборудования. И всё в таком духе. Кампания очернения. Небезосновательного. И расчёт на нежелание подвергать предприятие риску. Доверимся профессиональной, — прозвучало это брезгливым фырчанием, — рекомендации Мартина.

— Кстати, а где он?

— Нечленораздельно поразмышлял вслух по поводу колб, почему, как и с чего бы вдруг вообще заподозрили Бэзи, заказе, контейнерах, финиках… нет… пении… феях… не знаю, — сдалась Селестина, — и ушёл слать телеграммы. Пойди его пойми иной раз.

— Не хотелось бы начинать без него. Может, пока расскажете, почему выбрали работу в Директорате?

— «Выбрали», а-ха-ха! — прыснули единодушно Селестина и Саржа, немало смутив Михаила, а Селестина продолжила: — Да нас из сиротского приюта забрали, как и многих других в Директорате. «Дети Двадцати округов, что послужат им». Мы можем лишь решить, делать это добросовестно или нет, противиться тому или нет. Миноры вот решают неправильно. У кого, не сомневаюсь, был выбор, так это у Анри и Мартина: последовать примеру Туллио Эрмиля и Андреа Сперелли с их окружением, продолжить карьеры своих отцов, пойти им же наперекор, стать агентами короны — это лишь то, что я по своему скудоумию и блёклой фантазии могу назвать вот так сразу. Ну какая бы судьба меня ждала без Директората? В лучшем случае — Клотильды из «Доктора Паскаля» или Денизы из «Дамского счастья». Про Саржу молчу, у него не было бы даже драмы.

— М-да, сплошные мрак и прямота. Не задалась бы и кривая преступной карьеры. Ну, а вы сами, Михаил? Богатый у вас был выбор?

— На грани, по чести говоря, но с вашим положением не сравнить. Виноват. Мне казалось, что… Теперь даже не знаю… Простите, что спросил.

— Нет нужды. Просто для нас двоих это больная тема. Зато вот Сёриз взяли из семьи. Расскажешь Михаилу о директоратовском образовании?

— Возможно, позже: Мартин возвращается, — выставила она ножку на балкончик, — О-о, он ещё и в бакалею зашёл! Как знал, что кое-кто отказался от завтрака и начнёт кидаться на добропорядочных людей. Ай!

— Ай!

— Ай! Прекрати, здесь приличное общество!

— Ай! К-хм, великодушно простите, жантильомы.

— Кажется, я что-то пропустил.

— Ничего такого. Но вот пропустить по чашечке кофе не помешает. Я пока разверну карты. И, прошу, не оставьте на них пятен или крошек.

Михаил отвернул крышку тубуса и его содержимым замащивал передвинутый в центр комнаты столик, не единожды избранный местом дуэли тех самых копья и щита. То были два десятка фотографических снимков, которые Михаил старался расположить в определённом порядке, выстраивая их в общую карту — карту Двадцати округов. Было в этих снимках что-то необычное, но потому они и стали причиной их встречи, разве нет?

— Масштабнее Надара, но композиция выдаёт сугубо техническое назначение.

— Так и есть. Возможно, кто-то из вас заметил, что в последнее время дирижабли стали отклоняться от старых маршрутов и охватывать новые территории. И кто-то наверняка счёл это пропагандистским или рекламным ходом. От подобного отношения, конечно, не избавиться, однако маршруты выстраивались с утилитарной целью: сделать подобные снимки.

— Вроде бы, особенно не отличаются от обычных, разве что с резкостью и контрастностью проблемы.

— И это не из-за движения. Хм… Какая-то новая оптика или эксперименты с фотоэмульсией?

— Направление мысли верное: опыты с барий-натрий-силикатным стеклом с оксидом никеля. Мы искали средство визуализации рёнтгеновских лучей, но они лежат вне диапазона, улавливаемого материалами с традиционными составами. Мы прониклись духом этого города и решили размышлять от противного и абсурдного. Кто-то вспомнил, что солнечное затмение рекомендуется рассматривать через закопчённое стекло, а хоть бы целлулоидную плёнку. Так почему бы не попробовать что-то похожее? Разумеется, не столь примитивное. Недели подбора химического состава — и вот, тёмное стекло, практически непроницаемое в видимом спектре.

— Но улавливающее то, что лежит за ним.

— Именно. Причём мы не сразу поняли, что улавливающее — по обе его стороны. А вернее, преимущественно с той, о которой изначально и не помышляли. Вдумайтесь! Гершель сто лет назад открыл в преломлении излучение, лежащее за красным спектром и более других нагревшее измерительный термометр, а только сейчас мы получили способ массово фиксировать его на плёнке, вычленять и использовать.