Алессандро Надзари - MCM

— И это сущая правда, дамы! Так или иначе, записи что мои, что месьё Анри опираются на проблематику чаяний, страхов и дум если не широкой публики, то тех её представителей, которые так или иначе транслируют своё мнение окружающим в соответствующей профессиональной и социальной среде. Разница лишь в том, что записи месьё Анри оживляет их близость быту и сосуществованию, вопросам актуального городского сожительства, а вот мои практически невозможно встретить в изданиях, доступных вне академических кругов, они больше для внутреннего пользования и про то, что имеет потенциал стать актуальным, но не обязательно будет реализовано. Мои заметки больше про вероятности и ожидания. Что я делаю? Я беседую. Опрашиваю представителей научной среды, слежу за разрабатываемой в их трудах тематикой, вывожу своего рода интегралы. Увы, ни с одной учёной головой — обитателем Двадцати округов так пока и не довелось встретиться.

— Да уж, месяцы вы выбрали что надо.

— Поверьте, уже не в первый раз корю себя за неосмотрительность.

— И ведь всё от того, друг мой, что хотел совместить работу и отдых, когда я с самого начала прямо, а то и упрямо говорил, что по прибытии работа отойдёт на роль хобби — и это в лучшем случае. Будто бы и остальные разделяют твоё желание совместить одно со вторым.

— А вот восточный сосед…

— О, нет-нет, не распаляй реваншизм ещё и сравнением особенностей организационного процесса.

— Пожалуйста. Однако всё равно считаю удивительным, что в эту самую минуту не проводится значительных исследований Выставки. Да-да, самой Выставки. Нельзя же, проведя столь значительные изменения в её дидактике и риторике, после всего скупо измерить её успех числом проданных билетов. Количественное помогает отчитываться перед кредиторами и акционерами, но что с качественными показателями?

— К слову о количественном, — и повезло вам, бессовестным хвастунам, что нам ведомо то, о чём вы говорите, — а вы можете уже сейчас предположить общее число посетителей к концу работы Экспозиции?

— О, если следовать логике организаторов и повторять их ещё только будущую ошибку, уже, правда, очевидно закладываемую в расчёты и механику обращения и выпуска на рынок этих — как ты говорил? bons-ticket? — да, бонов-билетов, а потому приближающую саму себя и детерминирующую соответствующие последствия в качестве инварианта, то наберётся до шестидесяти пяти миллионов человек. Но если прислушаться к шепотку, а то и эху опыта прошлых Экспозиций, а также взять какое-нибудь анекдотичное сравнение, то через врата французских пищевых заводов в нынешнем году всё равно пройдёт больше консервных банок, чем, извините, не подлежащего консервации мяса через выставочные входы. По-моему, в целом прослеживается формула, в которой число посетителей Экспозиции в некий год до сей поры включительно эквивалентно числу банок-склянок, произведённых и наполненных принимающим государством лет пятнадцать — двадцать назад. Иными словами и кратко, я бы рассчитывал на пятьдесят миллионов. В сравнении с предыдущей, если не ошибаюсь, прирост более чем на треть. А в действительности всё как обычно окажется где-то между. По крайней мере, я надеюсь, что не меньше.

— А чем вызвано ваше своего рода сопереживание? Вы тоже верите в незыблемость прогресса? Или всё дело в методах — дидактике, как вы изволили выразиться?

— Вы правы, мадмуазель. Предыдущие Выставки были по большому счёту пиром инженерии, превосходства, рождённого холодностью математики — под стать металлу в основах конструкций. И инженерия имеется в виду не только техническая, но и политическая. Приглашалось в основной своей массе профессиональное сообщество, иным же просто не мешали войти. Эта же кипит и пышет жаром, какой свойственен, не знаю, учению. Я чувствую стремление пригласить всех к познанию. Ну, или пользованию, если переходить на потребительско-коммерческий тон.

— А здесь вы почти угадали: да, подобная задумка имеет место, притом центральное, но из-за сложностей планирования и логистики её не удалось воплотить в полной мере. Вновь проблема карты и территории.

— Прошу, поведайте мне.

— Вас не беспокоят столь публичные поучения со стороны прекрасного пола?

— Как я и говорил, духом знания пропитана Экспозиция, и мне он приятен. И вдобавок, коль Пиндара наставником слыла Коринна, чего же урока страшиться мне?

— Он будет коротким. По плану предполагалось устраивать на Марсовом поле витрины и стенды так, чтобы своего рода производственная цепочка — от деталей и инструментов к частям и готовым агрегатам — экспонировалась концентрически от внешних стен к внутренним галереям павильонов. Так широкая публика — на сей раз действительно широкая — должна была без сложностей уловить принципы изготовления предметов, всё более проникающих в окружающий мир и изменяющих его. Мало где удалось передать эту заботливую черту, но её недостаток компенсировали другим — тоже в плоскости визуального.

— И в этом свете мы для прогулки выбрали не ту набережную. Впрочем, и на ке д’Орсэ возможно встретить образцы, как это назвали, «живых полотен» — одного из примеров такого замещения. Сценки из быта жителей некой страны, иллюстрирующие особенную для региона деятельность.

— Если наша прогулка будет признана обеими сторонами успешной, то примерный маршрут следующей, полагаю, уже намечен? — «Ах, не торопись, Генри!»

Тем временем они уже шли по одним из пятнадцати тысяч шестисот двадцати пяти квадратных метров площади — без учёта занятого опорами пространства — под Трёхсотметровой башней. Единогласно было принято предложение пока что отложить дальнейшую пешую прогулку и посвятить какое-то время комфортному созерцанию и изощрённому обсуждению. Свободный столик под тентом на последнем этаже в заведении «Le Pavilion Bleu», соседствовавшем с башней с западной стороны, — должно быть, здесь были чертовски дорогие места во время прибытия русской армады дирижаблей, — пришёлся весьма кстати. Компания предпочла употребить по чашечке кофе.

— Стало быть, акцент всё же на развлечении, к которому приплюсовывается познание?

— А отчего бы и нет? Игра как форма обучения существует с древнейших времён. Стоит, конечно, сделать поправку на то, что игра эта больше напоминает, хм, театральную.

— Вот только, могу я заключить, линия разделения просцениума и партера не имеет строгой пространственной привязки. Зависит от положения наблюдателя, — а здесь каждый может быть и актёром, и зрителем, и для кого-то другого представать то по одну, то по другую сторону, — и того, какие срезы и выборки он проводит по, хм, rhizométant [37] От «rhizome» — корневище и «étant» — бытие (фр.) . , простите за неологизм и вальяжное обхождение с родным вам языком.