Булач Гаджиев - Царские и шамилевские крепости в Дагестане

Ответ дает историк М. Косвен: «Надо не забывать, что они (декабристы) были военнослужащие, поэтому… участие в военных действиях на Кавказе для них было служебной необходимостью».

Декабристы к колонизаторской политике относились отрицательно, в то же время, считая, что присоединение Кавказа к России окажет благотворное влияние на горцев.

Во время Кавказской войны через Темир-Хан-Шуру прошло много сосланных солдат-поляков. Бывали здесь поэты Владислав Стрежельницки, Михаил Бутовт Андржейкович, Матеуш Гралевски и другие. В Темир-Хан-Шуре проживало много польских семей. Об этом свидетельствует тот факт, что их общими усилиями в конце XIX века построен костел, названный местным населением польским. Его настоятель ксендз Бартоломей Прушковски основал при приходе польскую библиотеку.

Во время землетрясения 1970 г. костел был поврежден, и его снесли. До последнего времени у нас проживало несколько польских семей, были смешанные браки с дагестанцами.

Царское правительство для борьбы с восставшими горцами использовало недовольных Шамилем дагестанцев. К примеру, в Аварии в 1843 г. насчитывалось таких 200 семей из известных фамилий и имеющих крепкие связи по родству. Они вынуждены были оставить имущество, бросить родные места и искать спасения на плоскости. Так, большая их группа прибыла в Нижнее Казанище и расположилась в квартале Бет-аул. Но через три дня казанищенцы, ставшие на сторону Шамиля, в числе 500 человек с палками бросились на пришельцев. Беженцы выхватили шашки… – если бы не вмешательство стариков, пролилась бы кровь.

По приказанию генерала Клюки-фон-Клугенау противников Шамиля перевели в Темир-Хан-Шуру и поселили в ногайских кибитках, где они жили почти год. И, как сообщает Е. И. Козубский, к 1 маю 1844 года из переселившихся семей 150 человек способны были носить оружие и участвовать в боях против Шамиля. К ним присоединились из Гели 20 человек, Параула – 20, Доргели – 19, Губдена – 50, Кадара – 25, Урмы – 10 – всего 150 человек. Лошадь и вооружение они должны были иметь собственные.

Но в 1843 году во время вторжения Шамиля на плоскость многие всадники перешли на сторону имама. В 1852 г., наконец, сформировался Дагестанский конно-иррегулярный полк, знамя которого хранилось в Темир-Хан-Шуре.

Для освоения новых земель, вслед за солдатами, шел второй эшелон – военная администрация, купцы, мещане. В основном они прибывали из Кизляра, Астрахани и Тифлиса. В Темир-Хан-Шуре можно было встретить и людей, приехавших из глубины России. К примеру, в списке лиц, живших тогда в крепости, значатся мещане А. Сапожников из Саратова, В. Иванов из Пензы. Крестьянин Саратовской губернии Семен Суконцев, прибывший в 1850 г., торговал хлебом. Иван Попов, мещанин г. Балашова устроился приказчиком в магазине Хахутова. Иоганну Голловскому из Риги и Адольфу Кеснеру из Мюнхена принадлежали пивоварни. Помещица Клемина занималась молочной торговлей.

На первых улицах Темир-Хан-Шуры, не успевших еще получить названий, и на единственной пока площади, как грибы, росли лавки, духаны, трактиры купцов Азаровых, Голиковых, Долгополовых, Бурундуковых, Юдиных…

В те же годы возник базар, куда жители Кафыр-Кумуха, Муслимаула, Халимбек-аула и других селений свозили сено, фрукты, виноград, древесный уголь… Кустари Верхнего и Нижнего Казанищ наводняли базар Темир-Хан-Шуры искусными изделиями из серебра, меди и железа с насечками и густою сетью тончайшего рисунка. На рынке можно было приобрести кувшины, тазы, уздечки и сбрую, ножи разных форм и размеров и, конечно, знаменитые, известные всему Кавказу, базалаевские кинжалы [12] В честь знаменитого мастера из Верхнего Казанища. .

Несмотря на появление новых домов и улиц, где, кроме военных, жили и гражданские лица, Темир-Хан-Шура еще и в 40-е годы не была благоустроена.

Ямы для изготовления саманного кирпича, выкопанные прямо на улицах, не засыпались, а после дождей заполнялись водой. Летом вода в них гнила, отравляя воздух. Улицы были настолько неблагоустроенны, что с наступлением темноты ходить по ним становилось опасно. И вот тогда временный воинский начальник крепости капитан Ктитеров в докладной записке на имя генерала Клугенау попросил разрешить поставить столбы с фонарями. По этому случаю из Тифлиса доставили двадцать светильников, а из Дербента – бочку нефти.

В ночь под Новый, 1840-й год жители и солдаты провинциального укрепления были удивлены необыкновенным для них зрелищем. Главную улицу осветили 9 фонарей с четырехсторонним отражением.

В марте 1841 года была официально учреждена должность воинского начальника в Темир-Хан-Шуре. При нем имелся писарь для ведения переписки и переводчик, знающий местные языки.

Первые весы в укреплении появились в 1842 году. Их сдали купцу Мосесу Турпаеву. Но все равно зерно, муку, фрукты чаще всего продавали в деревянных мерках, мешках, или так – на глаз.

В том же 1842 году открылось почтовое отделение. В связи с беспорядками уголовного характера среди гражданского населения и даже убийствами, по инициативе Клугенау вводится должность полицмейстера. А в помощь ему дали 4-х полицейских. О том, что им хватало работы, говорит следующий факт.

М. Л. Каргашев в 1843 году подавал прошение главнокомандующему о разрешении на строительство церкви для армян, проживающих в Темир-Хан-Шуре. Разрешение было получено, но Каргашев оказался убитым и ограбленным злоумышленниками в своей же лавке.

Автор книги «Двадцать пять лет на Кавказе» А. Л. Зиссерман оставил следующее описание жизни в крепости в те годы. «Темир-Хан-Шура страдала недостатком хорошей воды и отличалась классической грязью и лихорадочным воздухом вследствие низменного своего положения и какого-то гнилого озера».

В 1851 году гражданское население крепости насчитывало уже свыше тысячи человек. Вольно или невольно, но командованию пришлось принимать меры, чтобы решить хотя бы некоторые насущные вопросы их быта.

За водою!

Население Шуры было исключительно военным с незначительной прослойкой русских и армянских торговцев и подрядчиков да нескольких евреев-ремесленников.

«Общество» составляли члены штаба командующего войсками, офицеры Апшеронского полка, несколько инженеров и артиллеристов да незначительный медперсонал. Массу же – солдаты Апшеронского полка и других команд, женатые и отставные воины. «Нечего греха таить, – пишет Зиссерман, – в первом преобладали карты и сплетни, во втором – пьянство…» [13] Дагестанский сборник. Темир-Хан-Шура, 1904. Вып. II. .