Альдо Росси - Архитектура города

Возьмите гранадскую Альгамбру: в ней уже не живут ни мавры, ни кастильские короли, но, если принять функционалистскую классификацию, мы будем вынуждены признать, что она выполняет ключевую функцию в городе. Конечно, в Гранаде мы «переживаем» форму прошлого совершенно по-иному, чем в Падуе. (Или, если не совершенно, то в большой степени.) В случае Палаццо делла Раджоне форма прошлого сегодня выполняет другую функцию, но по-прежнему сохраняет тесную связь с городом, она меняется и, возможно, изменится еще не раз. Альгамбра же изолирована от города, к ней ничего нельзя добавить, она представляет собой настолько целостное явление, что уже не способна измениться (здесь можно вспомнить неудачу с дворцом Карла V, который спокойно можно было бы снести); но в обоих случаях эти факты городской среды являются неотъемлемой частью города, потому что они и составляют город.

Анализируя этот пример, я затронул определенные темы, которые, как ни странно, еще сильнее сближают устойчивый факт городской среды с памятником – ведь я мог бы упомянуть Дворец дожей в Венеции, или амфитеатр в Ниме, или Мескиту (соборную мечеть в Кордове), и ничего бы не изменилось. Я склоняюсь к мысли, что устойчивые факты городской среды представляют собой то же самое, что и памятники; а памятники являются устойчивым элементом города и сохраняются в том числе и физически (за исключением очень специфических случаев). Эта устойчивость рождается из их конструктивной ценности, из истории и искусства, из бытия и памяти.

Далее в этой работе я не единожды буду высказывать различные соображения по поводу памятников. Здесь мы можем наконец констатировать различие исторической устойчивости как формы прошлого, которое мы переживаем до сих пор, и устойчивости как патологического элемента, чего-то изолированного и странного.

Второй тип устойчивости в большой степени составляет «среда»: когда среда понимается как сохранение некой функции самой по себе, изолированной от общей структуры, анахронической по отношению к техническому и социальному развитию. Как известно, говоря о среде, мы обычно имеем в виду прежде всего жилые системы. В этом смысле сохранение среды противоречит реальной динамике развития города. Сохранение среды относится к ценностям города во времени так же, как забальзамированные мощи святого относятся к образу его исторической личности. Сохранение среды отдает своего рода городским натурализмом. Я допускаю, что оно может создавать привлекательные образы и, например, посещение мертвого города (в определенных пределах) может стать уникальным переживанием, но это совершенно не относится к прошлому, которое мы переживаем до сих пор.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Rojas J. A., Moreno Rexach L. J. Urbanismo español en América. Madrid: Editora Nacional, 1973.

Во вступлении к своей лучшей книге Мамфорд выражает все эти идеи в самых сложных и вдохновляющих урбанистических терминах. И прежде всего – в терминах англосаксонской литературы (в том числе и викторианского эстетизма). Я приведу цитату из итальянского перевода: «Город – это явление природы, как пещера, гнездо или муравейник. Но это еще и осмысленное произведение искусства, которое включает в свою коллективную структуру множество более простых и индивидуальных форм искусства. Мысль обретает форму в городе и, в свою очередь, определяется городом. Ведь пространство в не меньшей степени, чем время, причудливо реорганизуется в городе, в линиях и контурах стен, в сочетании горизонтальных плоскостей и вертикальных линий, в использовании природных структур или в борьбе с ними <���…>. Город – это одновременно и материальный инструмент коллективной жизни, и символ той общности целей и взглядов, которая рождается в столь благоприятных условиях. Наряду с языком город остается, возможно, величайшим произведением искусства, когда-либо созданным человеком» ( Mumford L. The Culture of Cities. New York: Harcourt, 1938). Город как произведение искусства нередко становится содержанием и незаменимым опытом в творчестве многих художников: часто их имя оказывается связанным с определенным городом. В качестве примера, имеющего особое значение для исследования связей города и литературного творчества (и города как произведения искусства), приведем речь Томаса Манна о Любеке ( Mann Th . Lübeck als geistige Lebensform // Idem. Zwei Festreden. Leipzig: Reclam, 1945 [Манн Т. Любек как форма духовной жизни // Он же. Собр. соч.: В 10 т. М.: ГИХЛ, 1960. Т. 9]. Сложность анализа структуры города проявляется уже в современной форме в путевых заметках Монтеня и развивается в работах ученых, путешественников и художников эпохи Просвещения ( Montaigne M . Journal de voyage de Michel de Montaigne en Italie par la Suisse et l’Allemagne en 1580 et 1581. Paris, 1774).

«La ville… la chose humaine par excellence» [«Город… творение человека в самом утонченном понимании этого слова»] ( Lévi-Strauss C . Tristes Tropiques. Paris: Plon, 1955. P. 122 [Леви-Стросс К . Печальные тропики. М.; Львов: АСТ; Инициатива, 1999. С. 155]). Автор высказывает первые соображения о качестве пространства и загадочном характере развития города. Поведение отдельных индивидов совершенно рационально, но не поэтому невозможно выделить бессознательные моменты жизни города; поэтому в городе возникает странное противоречие в отношениях индивида и коллектива. «…Ce n’est donc pas de façon métaphorique qu’on a le droit de comparer – comme on l’a si souvent fait – une ville à un symphonie ou à un poème; ce sont des objets de même nature. Plus précieuse peut-étre encore, la ville se situe au confluent de la nature et de l’artifice» [«Можно с полным правом сравнивать – и вовсе не метафизически, как это часто делается, – города с симфониями или поэмами; это вещи одной и той же природы»] (Ibid. P. 122 [Там же. С. 155]). В своих рассуждениях на эту тему автор объединяет исследования экологического характера, отношения между человеком и окружающей средой и искусственное изменение окружающей среды. Постичь город в его конкретной реальности означает понять индивидуальность его жителей; индивидуальность, которая лежит в основе архитектурных памятников: «Comprendre une ville, c’est, par delà ses monuments, par delà l’histoire inscrite dans ses pierres, retrouver la manière d’être particulière de ses habitants» [«Понять город вне его памятников, вне истории можно, открыв, что значит быть жителями этого города»].

Карло Каттанео, «Земледелие и мораль» (впервые опубликовано в «Atti della Società d’incoraggiamento d’arti e mestieri» [«Акты Общества содействия искусствам и ремеслам»], 1845). На этих страницах автор приводит полный обзор своей концепции «природных фактов» в анализе, где лингвистика, экономика, история, география, право, геология, социология, политика участвуют в определении структуры фактов. Его позитивизм, унаследованный от Просвещения, особенно ярко проявляется по отношению к конкретным вопросам. «Немецкий язык называет одним и тем же словом “ремесло” строителя и ремесло земледельца; слово “земледелие” (Ackerbau) звучанием напоминает не о возделывании земли, а о возведении зданий; крестьянин – это строитель (Bauer). Когда невежественные германские племена увидели, как под сенью римских орлов строятся мосты, дороги, стены и с таким же трудом превращаются в виноградники нетронутые берега Рейна и Мозеля, они назвали все эти деяния единым словом. Да, народ должен строить свои поля так же, как и свои города» (с. 4) (позже опубликовано в книге: Cattaneo C. Scritti economici / A cura di A. Bertolino. Firenze: Le Monnier, 1956. Vol. III. P. 5). Мосты, дороги и стены – это начало трансформации, которая изменяет среду существования человека и сама становится историей. Ясность этого тезиса делает Каттанео одним из первых урбанистов в современном смысле слова, когда речь идет о вопросах, связанных с территорией; см. его выступление по поводу проблем, возникающих при прокладке новых железных дорог. Габриэле Роза, автор биографии Карло Каттанео, пишет: «Нужно было проложить транспортную артерию между Миланом и Венецией. Математики тщательно изучали географические вопросы, не принимая во внимание население, историю, местную экономику – элементы, не вписывающиеся в математические линии. Потребовался глубокий и разносторонний ум Каттанео, чтобы пролить ясный свет на этот новый и сложный вопрос <���…>. Он выяснил, какой маршрут обещает б о льшую частную выгоду и общественную пользу. Он заявил, что строительство не обязано подчиняться тирании ландшафта; что цель работы – не столько обеспечить быстрый проезд, сколько извлечь выгоду из скорости; что пассажиропоток больше на небольших расстояниях; что самая высокая нагрузка должна быть на линиях, соединяющих значимые и древние города и что в Италии у того, кто забывает о любви к малым родинам, зерна всегда будут падать на бесплодный песок» ( Rosa G. Carlo Cattaneo: Commemorazione // Cattaneo C. Scritti politici ed epistolario. Firenze: G. Barbera, 1892–1901. Vol. 1. P. 20–21).