Джеймс Стюарт - Шайка воров с Уолл-стрит

К изумлению Сигела, Кэти ни единым словом не намекнула, что его подозревают в соучастии. По окончании разговора он положил трубку, опечаленный тем, что ему придется горько разочаровать человека, столь непоколебимо ему преданного.

Ракофф и Стросс изложили Сигелу распорядок на следующий день. Копии заявления об обвинении в преступлениях и пресс-релиз государственного обвинения должны были поступить поздно вечером текущего дня. Было очевидно, что власти с трудом поспевают за стремительным ходом событий.

При обсуждении того, что обвинители собирались инкриминировать Сигелу, не обошлось без яблока раздора. Им стала сумма наличных, которую Сигел фактически получил от Боски: Сигел утверждал, что речь идет не более чем о 700 000 долларов, а Боски настаивал на 800 000. Обвинителей эта нестыковка откровенно раздражала. Они не желали публичных пересудов о том, что один из двух главных свидетелей обвинения лжет, и уговаривали Сигела согласиться с версией Боски, которую хотели включить в пресс-релиз. Сигел на все их увещевания отвечал категорическим отказом. Он подозревал, что причиной расхождения является воровство курьеров, но это была не его забота. Он получил 700 000 и не собирался брать на себя ни цента больше, сколько бы на него ни давили. Прожив годы во лжи, он не намеревался лгать снова. Обвинение отступилось.

Для Сигела настала пора вступить в тот период сотрудничества, который он считал самым для себя трудным и морально опустошительным. Во время тайной операции ему запрещалось рассказывать о происходящем кому-либо, кроме жены. Теперь же ему предстояло пройти через мучительное признание членам семьи, коллегам и друзьям.

Ему удалось поймать родителей во Флориде, где те путешествовали на подаренном им микроавтобусе. Он устроил так, что они позвонили ему в Нью-Йорк. Несколькими неделями ранее Сигел огорчил их, сказав, что не сможет приехать на сороковую годовщину их свадьбы. То, что они услышали от сына на этот раз, превзошло их наихудшие опасения; такого они не могли себе и представить. Мать Сигела зарыдала. Главным образом, однако, их заботило благополучие сына. Они захотели немедленно с ним повидаться, но он их отговорил. Он постарался объяснить родителям, чтó ожидает его в ближайшие несколько дней, и убедить их в том, что с ним все будет в порядке.

Сигел продолжил тягостное оповещение. Он позвонил брату и сестре. Он позвонил родителям Джейн Дей. Реакция почти всех абонентов была одинаковой: шок, недоверие, слезы. Затем он перешел к главным клиентам и ближайшим коллегам. Он попытался дозвониться до Генри Крейвиса из KKR, но не смог. Вместо него он поговорил с Джорджем Робертсом, который выразил ему сочувствие и пожелал удачи. Он связался с Сэмом Хейменом, его бывшим соседом и главой GAF. Хеймен постарался его поддержать; он сказал, что догадывался, что с Сигелом не все ладно, но не хотел докучать ему расспросами. Он позвонил корпоративному эксперту по «паблик рилэйшнз» Гершону Кексту и еще одному важному клиенту, Стоктону Стробриджу. «Надеюсь, что ты выкарабкаешься», – сказал Стробридж. «Хорошо бы», – мрачно ответил Сигел. Кроме того, он позвонил Питеру Шварцу, шоферу такси, который часто его возил и стал ему другом. «Сожалею, что подвел тебя», – сказал Сигел.

Напоследок он позвонил Мартину Липтону, своему юристу-наставнику, который так много для него значил. Он еще не знал, что Липтон и его фирма представляют интересы Goldman, Sachs. Сигел повторил свои прежние извинения, снова и снова говорил, что ему очень жаль, и отчаянно надеялся на какой-нибудь знак сочувствия или прощения.

«Я посмотрю, что можно для тебя сделать», – сказал наконец Липтон. Сигела приободрила даже эта маленькая трещинка в ледяном фасаде Липтона.

Потом Сигел опять позвонил Кэти и на сей раз попросил ее приехать в офис Ракоффа. Когда она появилась, Сигел провел ее в конференц-зал и закрыл дверь. «Я совершил ужасную ошибку, – сказал Сигел. – Я тебя подвел». У него было такое чувство, словно он признаéтся собственной дочери. Кэти все еще, казалось, не понимала, в чем дело. Он сказал, что виновен в инсайдерской торговле.

Кэти залилась слезами. «Почему? – спросила она рыдая. – Почему?»

Сигел не смог ей ответить. Он дал волю накопившимся за день напряжению и страданию. Босс и секретарша плакали вместе.

Наутро Ракофф, по-прежнему беспокоясь о душевном состоянии Сигела, заехал за ним на своей машине и довез его до здания суда. Не исключая возможности того, что Сигелу по пути в суд опять полезут в голову мысли о самоубийстве, он не хотел рисковать. Сигела провели через боковую дверь и отвели в большой зал судебных заседаний на первом этаже, где слушаются ходатайства и заявления сторон. На нем был темно-серый костюм, голубая рубашка и красный галстук. В списке дел к слушанию, составленном судьей Робертом Уордом, дело Сигела числилось последним, и это означало, что ему придется ждать своей очереди почти три часа.

Сообщение о предстоящем установлении личности КИ-1 и о том, что последний сделает заявление суду, попало в масс-медиа, и зал суда – в отличие от предыдущего дня, когда в нем было предъявлено обвинение Фримену, Уигтону и Тейбору, – был полон репортеров, среди которых находились художники, делавшие зарисовки Сигела на протяжении всего заседания. Съемочные бригады со всех крупнейших телевизионных каналов заполонили широкие ступени лестницы, ведущей к главному входу и величественным колоннам здания федерального суда. Наконец судья Уорд вызвал Сигела.

Сигел заверил судью, что он не проходит медикаментозное лечение и не наблюдается у психиатра. Судья Уорд спросил Сигела, какое образование тот получил. Сигел на мгновение замялся. Он собирался было назвать Гарвардскую бизнес-школу, свою альма-матер, но не смог. Ему было слишком стыдно. «Аспирантура», – наконец ответил он. Судья зачитал пункты заявления об обвинении: сговор о нарушении законов о ценных бумагах и уклонение от уплаты налогов при сокрытии денег, полученных от Боски. Сигел едва его слышал. Он вытирал слезы.

«Что вы желаете заявить суду?» Слова судьи отозвались эхом в просторном зале, и наступила тишина.

«Виновен, ваша честь», – тихо, но твердо произнес Сигел. Судья Уорд постановил, что приговор Сигелу будет вынесен 2 апреля, менее чем через два месяца.

Сигела отвели в помещение для арестованных, где у него наряду с группой из 27 торговцев наркотиками, привлеченных к суду в то утро, сняли отпечатки пальцев. Он попытался было незаметно покинуть здание суда через дверь в цокольном этаже, но там его поджидала съемочная бригада NBC. Камеры запечатлели, как адвокаты запихивают Сигела в автомобиль, дожидавшийся его, чтобы отвезти прямо в аэропорт. Он на какое-то мгновение задержался, чтобы поцеловать в щеку Одри Стросс, после чего дверь машины захлопнулась.