Глеб Васильев - Стакан

Поведать вслух подробные планы на свое дальнейшее безрадостное существование Кратис не успел. Его отвлек донесшийся из глубины леса звук. Крик был еле слышным, но в нем Ясносвет без сомнений узнал голос Селии.

– Эй! Аууу! – Кратис гаркнул так зычно, что с елей посыпалась хвоя, а изо мха под его ногами в разные стороны брызнули мелкие грызуны и насекомые. – Селия! Отзовись!

– ааа… ееесь… – на этот раз в отдаленном отголоске Кратис признал Трехручку.

– Держитесь, друзья! – великан помчался на голос, не разбирая дороги и голыми руками снося вековые ели, которым непосчастливилось оказаться у него на пути.

Вскоре лес вокруг Ясносвета сменился каменистым предгорьем, изрезанным глубокими разломами, скалистыми гребнями и черными провалами пещер.

– Эй! – повторил свой клич Кратис.

– Ааа! – из дыры в скале слева от Кратиса грянул вопль Трехручки, многократно усиленный эхом. Недолго думая, великан прыгнул в пасть подземелья. На миг он ослеп, но затем увидел в нисходящем тоннеле мерцающий свет. Обдирая плечи и локти в тесноте каменного прохода, Ясносвет устремился к нему.

Из тоннеля Кратис вывалился в просторную пещеру, посреди которой горел костер. У костра, слово гигантские гусеницы, извивались плотно запеленатые в шкуры Халфмун, Селия и Трехручка.

– Чего зенки вылупил? Может быть, в порядке исключения, хоть на этот раз спасешь меня по-человечески? – рявкнула Селия, заметив Ясносвета.

– От кого спасать-то? – растерялся Кратис. Словно в ответ на его вопрос, из мрака одно за другим стали выступать существа. Не успел Ясносвет и глазом моргнуть, как все видимое пространство вокруг него заполнилось сотнями человечков. Все они были не выше полуметра, одеты в шкуры и вооружены короткими копьями, чьи поблескивающие в свете костра наконечники хищно смотрели в сторону Кратиса. На головах человечков вместо стаканов виднелись бесформенные кристаллические наросты.

– Жители подземелья, отпустите моих друзей. Они не причинили и не причинят вам зла, – сказал Кратис.

– Я им то же самое говорил, – пробормотал Халфмун.

– Это они мне сейчас зло причинят, если ты ничего не сделаешь, идиот, – взвизгнула Селия.

– Если вам, подземные жители, требуется пленник, смиренно прошу взять меня, отпустив взамен моих друзей, – Кратис торжественно преклонил колени и опустил голову. Вид его головного кубка, с которого после пробежки через лесную чащу слетел лиственный чехол, явно впечатлил пещерных человечков. Указывая на него пальцами, они принялись толкать друг друга локтями, таращить глаза и щелкать языками.

– Означает ли это согласие? – спросил Ясносвет. На секунду все до единого человечки замерли, после чего, побросав копья, рухнули на колени и опустили головы, в точности, как Кратис. При этом нестройный хор голосков запел: – Саглясе! Саглясе! Саглясе!

– Согласны они. Не видишь что ли, дурачина? Развяжи меня скорее, пока эти уродцы не передумали, – прошипела Селия.

– Да уж, Кратис, дружочек, пошевели-ка ручками, – поддакнул Трехручка. Ясносвет приблизился к замотанным товарищам, но человечки, не прекращая напевать, опередили его, мгновенно развязав всех троих.

– Вы выполнили свое слово, подземные жители. Теперь мой черед, – великан улегся на спину возле костра и сложил руки на груди. – Делайте со мной, что вам угодно.

– Саглясе! Саглясе! Саглясе! – десятки крошечных ручек подхватили великана и понесли его вглубь пещеры.

– Жаль старичка Кратиса, но лучше он, чем я, – хихикнул Трехручка, но тут же завопил: – Что вы творите? Отпустите меня! Мы же договорились!

– Гнусные уродцы! Твари вонючие! Кратис, убееей их! – кричала Селия. Ее, как и Трехручку с молча брыкающимся Полулунком, пещерные обитатели схватили и потащили следом за Кратисом.

Не обращая никакого внимания на протесты и сопротивление, человечки легко и шустро пронесли путешественников по извилистому подземному лабиринту, выведшему на поверхность. Оглядевшись, Халфмун и его товарищи увидели, что находятся на поляне, со всех сторон окруженной скалами.

– Саглясе! – в мановение ока пещерные человечки соорудили из ветвей три кресла, на который усадили Полулунка, Селию и Трехручку, а для Кратиса они так же проворно построили бревенчатый трон. Еще через несколько минут на поляне потрескивал огонь, на котором жарились аппетитно пахнущие куски мяса.

– Саглясе! – улыбаясь и подмигивая, дикари вручили путникам деревянные кружки, в которых плескалась мутная жидкость.

– Крепенькая настоечка. Вот это я понимаю – вкусняшка, – хлебнув из кружки, сказал Трехручка.

– Кратис, ты понимаешь, что тут происходит? – недоверчиво глядя на суетящихся человечков, спросил Халфмун.

– Судя по всему, они нам очень рады, и встречают в соответствии со своими понятиями о гостеприимстве, – предположил Ясносвет.

– Схватить нас, угрожая копьями, замотать в шукры и затащить в дыру – тоже проявления гостеприимства? – брезгливо наморщив нос, Селия отставила кружку подальше от себя.

– Видимо, таков их ритуал, – пожал плечами Кратис. – Возможно, те шкуры, в которые вас завернули, тоже были ритуальными.

– К слову о шкурах. Ты нашел то, о чем я тебя просила?

– Да, конечно, но… – великан виновато опустил глаза. – Прости. Наверное, я обронил ее, когда бежал на ваш зов.

– Ну что ты, не стоит извиняться. Я просто умру от холода. Но ведь всем на это плевать, так что ничего страшно.

– Как только мы отсюда выберемся, я обязательно достану для тебя шкуру, – пообещал Халфмун.

– Во-первых, тебя никто не спрашивал, – огрызнулась Селия. – А во-вторых, к тому моменту я точно замерзну насмерть.

– Будь умничкой, не обращай внимания на тепло от этого костерка и замерзни поскорее. Тогда мне больше еды и выпивки достанется, – сказал Трехручка и жадно впился зубами в сочный кусок жареного мяса, протянутый ему одним из дикарей.

День шел к вечеру. Пещерные человечки пританцовывали вокруг Кратиса, не переставая напевать «Саглясе», и выглядели совершенно счастливыми. Путники, согревшись, наевшись и напившись, тоже почувствовали себя намного лучше. Халфмун улыбался, вспомнив, как давным-давно – казалось, в другой жизни, они с Унией сидели у костра на берегу Бобровой заводи и запекали в углях рыбу, завернутую в листья лопуха. Впервые за многие месяцы улыбка появилась и на лице Кратиса. Осоловевший Трехручка, что-то мурлыча себе под нос, отрывался от кружки только для того, чтобы потребовать добавки. Даже Селия Кардиган, сменив гнев на милость, потягивала настойку и, похохатывая, тыкала пальцем в веселящихся дикарей, спрашивая: – Ты страшненький мальчик или уродливенькая девочка, а?

В самый разгар праздника, округа сотряслась от громоподобного рева. Человечки испуганно бросились к Кратису – некоторые сумели втиснуться под его трон, другие облепили ноги, руки и торс великана. Те же, которые не смогли приникнуть к Ясносвету, дрожа всем телом, тянули к нему свои ручки. С неба на поляну, расшвыряв горящие ветви и угли костра, спикировала огромная черная тень.