Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

Если ты пересадишь дерево в другую почву. Оно что, будет хранить верность предыдущей? Не станет впитывать, перестанет расти, закончит развиваться? Оно будет расти точно так же, как и в предыдущей почве, жить.

Цурик сейчас подкатывает к ней ненатурально, искусственно, извращенно. Чистота это просто вдуть. И трахаться. Изо всех сил. Не лебезить, блять, не опошлять это чистейшее создание мерзостью, предписанной обществом, построенным на узаконивании низменных страстей: пассивности, нерешительности, желания одобрения, тщедушности, безвольности. Эти светские законы придуманы для того, чтобы слабый был принят сильными и защищен от них, чтобы недееспособный и бесполезный овощь оставался жить за счет дееспособных и полезных. Какими бы благими мотивами не были надиктованы эти правила они в корне убивают естественное развитие всего сущего.

Либо ты полезен, либо ты умри!

И мне очень неприятно видеть практическую реализацию всего того низменного, что есть в обществе между полами в полуметре от меня. Тем более в отношении такого прекрасного и совершенного создания.

Тем не менее поход продолжается. Нам по дороге, потому что Дельфин находится прямо во дворе моего дома.

***

"Дельфин" это детский бассейн. Цурик в нем работает тренером по борьбе, его мать работает там же сторожем. Так что у Цурика есть целых два пути к ночному Дельфину.

Когда я учился в начальных классах, он казался мне огромным. Особенно однажды:

Было поздно, Дельфин был закрыт, но в самом бассейне голые парни и девушки занимались тем, зачем сейчас Цурик ведет туда тёлку. А я с пацанами подглядывал. Тогда казалось, что эти парни и девушки чертовски взрослые. Настолько взврослые насколько взрослым никогда не стану я. Тогда казалось, что никогда в жизни у меня не будет того, чем занимаются они.

Позже я занимался там карате, потом боксом, а в десятом классе занялся греко-римской борьбой. На первые две тренировки сходил сам, потом взял Цурика. Сам я бросил тренироваться уже через год, Цурик остался, стал мастером спорта.

Еще позже, когда я окончил школу, Дельфин стал нашим храмом Диониса. Мы приводили туда тёлок, приносили бухло и вакханалили. Спортзал с матами, прихожая с диванами и журнальным столиком, бассейн, душевые, парная и конечно директорский кабинет. В котором на большом столе отлично умещаются до десяти женских задниц одновременно.

Старая татарка директриса. Если бы она знала что происходит по ночам на этом столе она никогда бы не села за него. А Цурика убила бы голыми руками, несмотря на то, что религия ей этого явно бы не простила.

Директорский стол – самый хит. Секс, алкоголь, иногда наркотики, только голыми и только возбужденными. Мы носились по нему как сатиры с нимфами и трахали друг друга во всевозможных позициях и соотношениях. Ну, только без мужеложества, разумеется.

И конечно бассейн. Только представить какие оргии можно организовать в бассейне! А потом реализовать. Мы делали там всё, на что хватало фантазии. А на что не хватало нашей фантазии подключалось воображение девчонок. Это чертовски весело прыгать с разбега в бассейн с голыми тёлками и засаживать первой, которая рядом.

Днем туда приходили мамы с детьми. Знали бы они, что там творится по ночам. Вообще-то если бы знали, покупали бы "ночные абонементы". Потому что при всей своей пристойности любая молодая мамуля охотно прыгнет в круговорот разврата. Ведь это классно, это в природе, это правильно.

Мы трахались даже на тренажерах. На тех, на которых качаешь грудные мышцы, где пресс, на лежаке со штангой. И конечно же на матах. На широченной площадке с матами.

Если девчонки ломались мы разогревали их в прихожей, плавно перемещались в спортзал, там начинали и дальше по программе "Везде".

И вот сейчас мы подходим к нашим угодьям с очередной нимфой и Цурик наверняка представляет, как положит её на директорский стол, задерет ноги и в который раз вгонет палку в светлый образ кабинета директора детско-юношеской спортивной школы.

***

Я почему-то захожу вместе с ними, понимая что не буду трахать её. И не потому что не хочу, а потому что естественный ход вещей нарушен и это уже извращение. Лучше дрочить, чем принимать неправильную картину мира.

Мы садимся на диван, открываем пиво.

Цурик учтиво шутит, что-то рассказывает, аккуратно, боясь спугнуть, трогает самку. Я сижу и пью пиво, как будто меня здесь нет.

– Пойдём, покажу сауну.– Предлагает девушке Цурик.

Она охотно соглашается и с блядской улыбочкой несет свои прекрасные телеса на совокупление.

Я остаюсь один. Пью пиво. Как же это неудобно порой быть принципиальным. С другой стороны у меня больше ничего нет, кроме моей жизненной позиции и моего тела. Если я откажусь от позиции, то у меня останется только тело. Такое же пустое, как у той тёлки.

Нет. Моя жизненная позиция неприкосновенна. И стоит целого мира. Хотя больше – всего сущего.

Какого хрена, Цурик? Почему все так? Почему ты такой? Почему ты был классным, а стал таким? Мы же были как братья. И никогда между нами не вставало такой мелочи, как желание вдуть первым. Неужели ты стал ценить свой член дороже меня? Ты понимаешь вообще от какого друга ты сейчас отказываешься? От человека, способного понять тебя даже стань ты величайшим в мире тираном. Способного принять любое твое действие по отношению к миру. Любой поступок, который не касается дружбы. Любую твою позицию.

– Я её щас трахну, братуха!– Сообщает мне прибежав Цурик,– Потом ты, а потом мы вместе у директора на столе!

Довольный, веселый и возбужденный, а также голый и размахивающий членом Цурик. Радуется так, как будто выиграл миллион. Как будто лет двести ему не давали, а теперь вот оно свалилось: Мохнатое, влажное счастье!

Хлопаеет меня рукой по плечу и ускакивает.

Я снова остаюсь наедине со своими мыслями.

Время от времени я делаю глотки из баллона. И думаю о том, что же происходит на самом деле.

Я пролетел по жизни? Стал деревянным? Не вписываюсь?

Или это конфликт моего совершенного мировоззрения и окружающей реальности?

Найду ли я компромисс и стану таким как Цурик и Гурьянов?

Стоит ли мне искать этот компромисс или стоит вообще провести мимо своего разума и просто вычеркнуть из системы ценностей как возможный вариант?

Насколько полезно умение встроится по сравнению с независимостью мышления?

Или независимость и совершенство моего мировоззрения – чушь собачья? Может это оправдание страха перед необходимостью "цивилизоваться"?

И что еще важно: Я не могу снять тёлку? Что, серьезно? Я не могу познакомиться и вдуть через пару часов? Это важно, потому что когда тёлки на тебе виснут ты классный мужчина, а это очень нужно для самоутверждения.