Татьяна Купер - РУССКАЯ ЖЕНА

Подходил к концу трехмесячный срок моего пребывания, и я вообще перестала понимать, что происходит с моим мужем. За неделю до отъезда мы поехали в Лондон – посмотреть достопримечательности столицы. Был морозный январский день, и мы сидели на втором этаже открытого омнибуса. Я буквально нутром чувствовала, что Джеф делает мне огромное одолжение, и любая поездка в моем сопровождении для него просто в тягость. Каждый раз, когда я просила его сфотографировать меня на фоне памятников, он закатывал глаза и тяжело вздыхал, изображая крайнее нетерпение и раздражение. Как будто он не мог дождаться, когда это всё закончится, и я поеду домой.

В результате этой поездки через пару дней я слегла с простудой, и поэтому отказалась ехать в Киев, с ужасом представляя, что мне в таком состоянии придется провести в автобусе целых два дня. Поэтому я попросила мужа перенести дату отъезда на одну неделю. Джеф был в бешенстве, и обвинил меня в том, что он опять потерял из-за меня деньги, хотя речь шла о каких-то десяти фунтах. Мое здоровье уже давно его не беспокоило – в то время, как я лежала в постели с высокой температурой, он ни разу даже не предложил мне чашку чая. По каждому малейшему поводу мне приходилось самой спускаться на первый этаж.

Хотя в течение этих долгих трёх месяцев я ощущала на себе полную изоляцию от человеческого общения, я всё же упорно и стойко держалась, не спрашивая и не допытываясь у Джефа, что же происходит на самом деле. Однажды вечером я пыталась с ним поговорить, но он сказал, что хочет почитать книгу, что он всегда читает книги перед сном, и не может изменить эту привычку ради «кого-то». Но теперь мой визит подходил к концу, и я всё-таки собрала все остатки своего мужества и спросила: «Ты не хочешь, чтобы я возвращалась?» Прозвучал скоропалительный ответ: «Да, я думаю, что тебе лучше не возвращаться».

Что-то тотчас лопнуло внутри. Как будто кто-то медленно и долго надувал огромный воздушный шар, а теперь он неожиданно лопнул. Напряжение последних двух месяцев и невыраженные эмоции с грохотом прорвали все шлюзы, поставленные намерениями мозга, который пытался подстроиться под чью-то чужую жизнь. Я села на край дивана, и безутешно заплакала. Я тут же представила себе, как вернусь в Киев, и как мне придется рассказать своим подругам, что я была забракована английским джентльменом, и поэтому он отправил меня обратно. Как я объясню это всё своему сыну? Как я объясню это самой себе? Что моя очередная попытка вырваться из жалкой тюрьмы существования и найти свое неуловимое счастье закончилась крахом? А что дальше? Последний вопрос вообще вызвал у меня такой ужас, что я вдруг почувствовала себя прикованной к дивану – мной овладел физический, ментальный и эмоциональный паралич…

Джеф почему-то тоже начал плакать, и даже извиняться, а потом предложил перемирие. Он выглядел совершенно беспомощным, и только непрестанно повторял: «Научи меня! Я не знаю, что мне делать». Мы долго разговаривали и, наконец, решили, что мы готовы пойти друг другу на уступки и найти компромисс. Я обещала поправлять подушечки, так как без этого, по его словам, он не мог быть счастлив, а он обещал уделять мне надлежащее внимание. Он также настаивал на том, чтобы я продала квартиру в Киеве и вернулась к нему вместе с сыном. Я без каких-либо колебаний проглотила приманку, запивая её страхом перед ответами на мучительный вопрос «Что же будет дальше?» – теперь этот вопрос отпал сам собой, и мне больше не нужно было иметь дело с полным отказом.

Наконец, Джеф проводил меня на вокзал, и я села на киевский автобус, почувствовав огромное облегчение – то ли оттого, что мне больше не нужно было видеть мужа, то ли от очередного обещания новой жизни. Но так или иначе, это была только иллюзия взаимопонимания – на самом деле, мы не совсем поняли друг друга. Джеф воспринял мои попытки спасти брак за готовность подчиниться и выполнять любые его требования – ради визы и желания остаться в Англии. Я восприняла его попытки вообще за чистую монету, не подозревая никакого подвоха! Теперь у меня было более чем достаточно предупредительных знаков, но я по-прежнему неслась на красный свет. Я решила начать новую жизнь, и ничто, я имею в виду, абсолютно ничто, не могло заставить меня вернуться в прошлое. Даже если бы передо мной стояло десять светофоров и все до одного показывали красный, я бы всё равно упорно жала только на газ!

Через два месяца, в середине апреля, мы с Виктором продали квартиру и приехали в Англию. Я прибыла на свой главный жизненный экзамен совершенно неподготовленной. Хотя раньше мне и приходилось жить на чужой территории, но я не выучила свои уроки и не сделала никаких выводов. Я совершенно забыла, как яростно восставала против чужих игр и правил, как было невыносимо больно в тисках захлопнувшегося капкана. Я забыла, как одиноко и страшно на поле сокрушительного поражения, и какой чёрной и выжженной может быть плодородная земля. И еще язабыла, как покидала поле боя побеждённой, обессиленной и уничтоженной.

Но в ту пресловутую Новогоднюю ночь я заявила, что заслуживаю большего, и хочу быть по-настоящему счастлива. Теперь мне предстояло доказать, что если я действительно хочу быть счастлива, я должна опять пройти все предыдущие круги и испытания, но на этот раз выйти победителем, а не побежденной!

Хорошие отношения с Джефом длились ровно два дня. На третий день после нашего прибытия муж-хозяин предъявил мне новый ультиматум: «Если ты не собираешься поправлять подушечки, можешь выметаться из моего дома!». Я застонала от знакомой, пронзительной боли и за десятые доли секунды почувствовала, как дверь ловушки захлопнулась за моей спиной. Только теперь до меня дошло, как долго и тщательно он подбирал свою жертву – беззащитную иностранку, без всяких прав и привилегий, которой некуда идти. Её можно легко загнать в угол и тыкать ей в лицо своими толстыми пальцами: «Вот это тебе позволено делать, а вот это не позволено!». Причем список «Не позволено»пополнялся с каждым днем.

Я проделала тысячи километров, продала квартиру и раздала все свои вещи и мебель, поверив его лживым обещаниям и сжигая все мосты за своей спиной. Я оставила своего 16-летнего сына одного, на целых три месяца, что имело тяжелые последствия – он начал принимать наркотики, в результате чего подхватил гепатит С. Теперь передо мной стояли две трудные задачи – помочь сыну преодолеть зависимость от героина и начать собственное медицинское обследование. Это была моя последняя надежда – увезти его в другую страну, подальше от наркотиков и криминальных друзей, и дать ему шанс начать новую жизнь. Мое сердце разрывалось на части, а в это время мой муж волновался, почему не поправлены подушечки…