Женя Гранжи - Бестолочь

убитый Сократ

И продырявленный

Маяковский…

22.12.2001.

Дайте закурить

и налейте,

К сердцу прижмите,

а не к ногтю –

И я вам сыграю

на флейте

Водосточных труб

ноктюрн.

Хоть уже

смертельно зачах –

Всё ж иду за вами,

MeineLiebe .

Кровоточат ноги

в кирзачах.

А вы, MonAmour ,

так смогли бы?

Вы не бес,

Но тоже

Сошли с небес,

Похоже.

Я вашего

не получал письма

В котором любовь ваша

яхтою о скалы

Бьётся. Но ваши

обнажились весьма

Недружелюбные

клыкастые оскалы.

Мы, фаршированные мясом

телята,

И не знали как

поганым дымом курится,

Проскальзывая и не тая,

в густой вентилятор

Любовь-замороженная курица.

Она и мы –

теперь нас трое.

Осталось ещё

портвейну налиться.

Давайте-ка с самым

серьёзным настроем,

Без тени

улыбки на лицах

Уснём. Как вчера я

без злой суеты

Был с вами

на дерзкое «ты».

Я видел тебя в анальгиновом сне.

Был домом нам поезд на вечном разъезде,

Был белой и тёплой периной нам снег,

Свечой – свет стеклянных созвездий.

Быть может,

и не для вас вся та

Анальгиновая

красота.

И крэзия

Поэзии,

И роза

Прозы,

Но при желании

найдёте мой адрес, Света –

Питер,

улица Ленсовета.

13.04.2002.

На морозе

синяя торговка

Кричит, приплясывая

с мешком.

Уверенно кричит

и ловко:

– Не кривись, гражданский рот

смешком!

Вот вы, гражданин в галошах,

не лаете,

С супругой, видимо,

вместе ?..

Любовь на развес

не желаете?

– Ну… взвесьте

грамм, этак, двести.

– Вам завернуть?..

Поставить отметку

В красном советском

паспорте

О том, что любить

способны метко –

В смраде

общественного транспорта?

Ничего, расслабься,

вытри стан!

Что у вас в глазах?

Это соль, да?

Какой, однако же горячий вы,

Тристан!

И изо льда ваша

Изольда!

Вы стихотворец,

и поэтому прёт

Из вас целая

тонна боли.

Всевышний подумает

и поэтом упрёт

Стены двухсотграммовой

люболи.

11.11.2002.

Она вылетает в окно каждый вечер,

Взмывает в мясистую пыль-синеву.

Потуже крыла закрепляет, на плечи

Взвалив гору праздности. Путь ей намечен.

Уносит её за Неву.

Она возвращается с огненно-красным

Восходом и падает на руки мне.

И полуживую её я напрасно

Кладу, подложив ей под голову грязных,

Затасканных пару камней.

Уставший, бинтую ей свежие раны,

Срывая с себя килограммы одежд.

Хотя и жива она – мыть ещё рано –

Я мою, свои же набрав из-под крана

Нелепые слёзы надежд.

Я высосал пыль из её рваных лёгких,

Набив себя грязью безумства её

Ночного полёта и радостей многих.

Мой выход сегодня опять не из лёгких –

Покончить с собой за неё.

01.02.03.

Ольге Шашкиной

Слизью моих проспиртованных песен

В руки мне льётся бокал наваждения –

Вновь на губах сладко-кислая плесень

Вкуса безудержного наслаждения…

Jazz! Мои пальцы трясутся, сжимая

Стёкла. Ломают, и красные полосы

Вниз зажурчали – играет живая,

Тонкая, звучная лирика голоса.

Вечной весной в одиночной мне камере,

Плача погибнуть, в любовь свою веруя,

Мне напророчили песни. И камни мне

Снова стремятся в глаза. Свою меру я

Знаю и чувствую –

это конец.

8.03.2003.

Осень.

Волшебная пора

Опять все оставляет без ответа.

Лето.

Древесная кора

И сумерки. И сумерки без сна.

Весна.

И свежие деревья.

И снова безответна и нема

Зима.

Спокоен и не в гневе я.

Листвой с утра опять меня заносит

Осень.

Волшебная пора…

6.09.2007.

Ужасно скверно…

Стелется туманом

Пожар, наверно,

За пределом зрения

Пылает осень

Дымчатым обманом.

Ко мне приносит

Облако прозрения.

Презрение!

В осеннем танце

Кружится торнадо.

В потертом ранце

Я таскаю месяцы.

Портвейн с хандрою –

Это то, что надо.

Гнилой порою

Время во мне бесится.

Поднебесица!!!

Загорелись фары

Лиры и кифары!

Октябрь ублюдок!

Влились в желудок

С горечью соды

Аэды и рапсоды!

Хандра пропала!

Несу куда попало

Осеннюю околесицу.

Поднебесица!

Поднебесица!!!

Поднебесица…

7.10.2003

Уставшим от сумки с палитрой, плечом

Я дверь отворил машинально и просто.

С собою опять поболтал ни о чём

И лёг на холодную простынь.

Замёрзнув, с трудом своё тело поднял.

Прошаркал на кухню, холодный, измятый.

Ещё не унюхав, что ждёт западня,

Согрел себя чаем из мяты.

Почувствовав счастье и гордость щетин,

В тепле, у камина зажёг сигарету.

И, вдруг, себя жизни царём ощутил.

«Карету мне, типа, карету!»

Внезапно, сорвало с руки тормоза.

В картон полетели игривые пятна –

И вправо и влево, вперёд и назад…

Картина пока не понятна.

Мольберт раскалился, творят виражи

Потёртые, верные много лет, кисти.

И вот, на столе, будто вечность лежит

Шедевром испорченный листик.

И снова покой… И опять не король.

И снова один. Сижу в кресле-качалке,

Исполнив последнюю главную роль…

Художник умрет.

И не жалко.

1.11.2003

Застенчивой улыбки свет даря,

По-прежнему со мною каждый миг ты делишь.

Во сне со мною часто говоря,

По-прежнему в меня безудержно ты веришь.

С одним отцовским словом «хорошо»

В сравненье не идут все льстивые подвохи.

Что значат клады все, что ты нашёл,

С одной всего отцовской фразой: «Это плохо»!

Я горд, что я похож. Я – сын Петра!

Сын Человека Настоящего! Но это

Не всё – я предан верности ветрам, -

Горжусь я тем, что – сын Великого Поэта!

Когда ж нещадно бьёт судьба меня,

Я верю свято, не сбиваясь с жизни ритма,

Что самый лучший стих твой – это я,

Я самая твоя удачнейшая рифма.

4.07.2005.

Вам слова мои уши не мнут?

Потопчитесь немного на месте,

А в ближайшие двадцать минут

Только я буду ваш балетмейстер.

Суетливая брань, кутерьма –

Из такого густого дерьма

Чтобы вылезти – вы, сперва, влезьте

В тот котёл, что для вас теперь мал –

Искупайтесь в деньгах или в лести.

Потрубим в изобилия рог!

Из ушей ваших выскочит вата.

Не ступайте за сердца порог –

Это может для вас быть чревато.

Говорю, не жалея совсем:

Хоть и так все вы кривы и косы,

Брошу в зубы и в руки вам всем

Голой правды свои абрикосы!

Ведь полемику страха со злом

Завязал очень крепко, похоже,