Константин Малахов - Молния среди леса

Уже практически стемнело. Грязно белые куски неба с лиловыми потеками облаков еще просматривались вверху, но внизу были видны уже только силуэты деревьев. Изо рта шел легкий пар, руки мерзли, но не зря же в рюкзаке были перчатки. Теплая одежда сыграла со мной злую шутку – я позволил себе немного задремать.

Только глаза закрылись, как почувствовал, что кто-то легко толкает меня в плечо. Глаза не хотели открываться, лицо сразу же обдало холодом. Сбросив с себя сонливость, я бегло оглянулся. Черт, было уже совсем темно, трудом виднелись очертания дуба, под которым предположительно бывает вепрь. Сколько же время я провел в отключке? Подсунутое к самому носу запястье с часами подсказало, что около полутора часов. Егерь был рядом, лежал на животе, в одной руке ружье, взгляд устремлен в нашу дозорную щель. Я тоже было последовал его примеру, но что-то попало в мое периферийное зрение, заставило повернуть голову назад. Трудно сказать на каком расстоянии, где-то в глубине леса мелькнул свет, но еще более явно он был заметен над верхушками деревьев. Было похоже на прожектор, который иногда включали в заливе Сан-Франциско. Может откуда-то с нефтедобычи? Снова толчок в плечо и уже многозначительный кивок Зверева. Я уставился во все глаза на поляну перед деревом. Пока глаза привыкали к мраку, слух уже доложил мне о госте. Явный шорох, казалось, играл прямо на нервах, заставляя дрожать от возбуждения. К шорохам добавились резкие выдохе, звучащие так низко, что к возбуждению примешалась опаска. И вот в темноте проступил огромный силуэт.

Я представлял себе кабанов немного меньше, этот же был размером с хорошего теленка, если мой страх не увеличивал мои глаза, или как там русская пословица гласит. Неторопливо он что-то высматривал на земле, шумно выдыхая. Одной рукой, не глядя, я взял фотоаппарат, ожидая, когда же зверь поднимет голову и явит свой взгляд. Дождался. Огромная туша замерла. Голова животного медленно поднялась и уставилась прямо на меня. И глаза были… Я не мог точно разглядеть. Вроде бы они блеснули красным, но такого свечения как я себе представлял явно не было. Разочарование холодными клещами схватило мое бьющееся сердце, и оно же требовало разобраться с данным вепрем до конца. Прицелившись в видоискатель, я сделал снимок. Щелчок затвора не остался незамеченным. Зверь напрягся, повернувшись рылом в нашу сторону. Боковое зрение отметило движение руки егеря. Я же лихорадочно вращал ручку перемотки пленки, пальцы уже знали, что это пять оборотов. Вепрь вдруг рыкнул и засеменил в нашу сторону, постепенно увеличивая скорость. Забыв об осторожности и держа в голове лишь удачный ракурс, я высунулся из-за бревна, поставив на него кодак, словно пулемет на станину. Зверь сделал скачок и перешел на галоп. Денис Егорович вскочил, став на одно колено для точности. К сожалению, это резкое действие качнуло ветки под ногами и поскольку я сидел на корточках опираясь на носки, то равновесия не сохранил. Но еще хуже, что инстинктивно моя рука ухватилась за штанину охотника, заставив того отвлечься. Топот вепря был уже совсем рядом и, кое как встав на ноги, я не мог отвести взгляда от приближающегося кошмара. Зверев же, восстановив свое равновесие, схватил меня за грудки. Неужели хочет ударить за мою неловкость? Но сильные руки сдернули меня с места, и я оказался за широкой спиной мужчины, не выпустив фотоаппарат. Зверюга играючись преодолел наше бревно и тараном пошел на охотника. Денис Егорович отпрыгнул в сторону, защищая свой живот прикладом ружья. Рыча вепрь продолжал натиск, а егерь пятился, стараясь, видимо, отойти на дистанцию выстрела. Не знаю есть ли в психологии такой синдром как страх за товарища, но именно его я сейчас испытывал.

Тускло блеснул металлом мой фонарь. Вот он уже в моей трясущейся руке. Я с силой вдавил кнопку и направил луч в мельтешащий темный клубок. Кабан дернулся и обернулся ко мне. Теперь я точно видел, что глаза у него красные, но явно несветящиеся. Определив меня как еще одну доступную жертву чудовище бросилось ко мне. Единственное что я успел сделать перед тем как эта туша свалила меня на землю, так это откинуть в сторону мой кодак. Жаркое вонючее дыхание обдавало меня, мозг уже ничего не контролировал, руки и ноги абсолютно беспорядочно пытались нанести животному хоть какой-то вред. Правда ощущение было такое, словно стучишь в мешок, набитый камнями. Одно из копыт видимо наступило мне на грудь. Острая боль стрелой прожгла меня и было слышно, как что-то хрустнуло, наверное ребро. И тут меня в прямом смысле слова оглушил звук выстрела, раздавшийся очень близко. В ушах высоко зазвенело. На лицо брызнула какая-то теплая жидкость. Вепрь куда исчез. Только спустя промежуток времени я сообразил, что меня похлопывают по щекам. Денис Егорович с озабоченным видом смотрел сверху. Мой шумный выдох успокоил егеря и он прекратил.

– Что… Как вепрь? Вы его убили? – жидкость на лице мешала и я растер ее тыльной стороной ладони. Грудь саднило. Осторожно расстегнув куртку, очень боясь что-то повредить я потрогал место удара. Болит конечно, но не так чтоб ужасно и дышится вроде нормально. А хрустнула, скорее всего, шоколадка, запрятанная во внутренний карман. Егерь же тем временем поднял упавший фонарь и направил его на поверженного кабана. Зрелище было не из приятных. Пуля, пущенная прямо в глаз, сделала и без того не самую милую физиономию еще ужасней. Уцелевшее око остекленело смотрело куда-то вдаль. Я присел рассмотреть поближе: так и есть, красные белки глаз, но никаких иных особенностей замечено не было. Я сообщил об этом Звереву, но тот лишь равнодушно пожал плечами с видом «я же говорил». Неужели мне так и придется записать в свой альманах: «кабаны с красными белками глаз делающих их мистически страшными»? Мое упрямство пока отказывалось это принять. И если егерь так был уверен в простом исходе, то почему раньше не смог застрелить вот такой экземпляр и принести на суд жителей? Рассказывал, что не мог застрелить? Не получалось без живца вроде меня? Слабо верится. Навалилась жуткая усталость. Охотник сказал, что стоит заночевать здесь и с рассветом уйти домой. Я согласился и предложил свою посильную помощь в обустройстве ночлега. Вместе мы зажгли костер, я выпил воды. Зверев заверил, что подежурит и предложил мне поспать. Я хотел было посопротивляться, но не стал. Стоило закутаться в мешок, и я сразу отключился.

Наутро оказалось, что егерь уже частично разделал огромную тушу вепря. Огромные ноги животного он положил на еловую ветку, сделав волокушу, остальную часть накрыл такими же ветками. Сообщил мне, что так было необходимо и не пропадать же мясу и что он потом за ним вернется. Я не претендовал на добычу. Во рту стоял сухой и кислый привкус, ужасно хотелось кофе. Собрав вещи, мы тронулись в путь, не проронив по дороге ни слова. Когда впереди между стволов забрезжил свет, Зверев сказал, что, шагая на этот самый свет я попаду в деревню и не обманул.