Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

Лиза нарядилась для прогулки в одно из бывших маминых платьев, слегка переделанное, о чем Лев Александрович совершенно не догадывался, хотя и был довольно искушенным знатоком в женской моде. Платье было фисташкового оттенка, а низ подола и почти строго квадратный отложной воротник на нем были отделаны кантом из белого шнура, наложенного крест-на-крест. Лева ничего не мог с собой поделать и откровенно любовался своей спутницей.

– И все-таки я буду бояться детских групп после таких Ваших предостережений, Лев Александрович, – запыхавшись, упрекала его Лиза.

– Ха! Дети – не самые опасные соперники для Вас, – продолжал на ходу Лева. – А что Вы скажете, о группе молодых людей отличного от Вашего сословия, которые будут не только оценивать Вас, как барыньку, но и разглядывать, как весьма привлекательную девушку?

Так, наперегонки, они и поднялись на самый верх.

– Привлекательную девушку? – Лиза замерла на верхней ступеньке, не зная как реагировать на такое прямое замечание.

– Да, Лиза! Вы очень привлекательная девушка, – Лева изо всех сил старался сохранить тон наставника и ни в коем случае не свести все к банальному комплименту, хотя это стоило ему сейчас достаточных усилий и актерского мастерства. – Надо, чтобы Вы были готовы и к этому. Когда, сплевывая на пол шелуху от семечек, Вас бесцеремонно будут разглядывать рабочие парни, возможно, отпускать фривольные шуточки и замечания в Ваш адрес, а Вы вынуждены будете продолжать говорить. Ведь они – такие же посетители, как и степенная публика.

– Нет, это невыносимо! – Лиза раскраснелась и закрыла лицо ладонями. – Вы только-только успокаиваете меня по одному поводу, как тут же окунаете с головой в новый! Как в ледяную воду. Что еще Вы приготовили мне для острастки?

– Критическая температура с последующим охлаждением. Это не Вы мне сейчас рассказывали, Лиза? – улыбался ей Лева.

– Закалка! Это Вы меня так закаляете? – Лиза открыла лицо, посмотрела на Леву и тоже улыбнулась.

– Ну, действительно, достаточно на сегодня. Обернитесь, Лиза! Смотрите, какая красота!

Они сделали еще один шаг, и перед ними открылась величественная панорама – река внизу катила свои воды мимо холма, на самом верху которого стояли они. За Волгой город продолжался и терялся, растворяясь в голубой дымке. Простор был глубок, необъятен и свеж.

***

Лев Александрович, кажется, влюбился. Такое с ним уже происходило в жизни. Дважды. То есть, конечно, порывистая и творческая натура Льва Александровича поддавалась очарованию женских чар гораздо чаще, но то все были эпизоды, не столь достойные упоминания. Лев Александрович сам не сказал бы – можно ли было отнести те два происшествия в его жизни к обсуждаемой всеми, но никак точно не определимой области, так называемой, любви. Но то, что они, эти две истории, не в пример остальным, сильно прошлись по всем его чувствам и отразились на душевном укладе, этого уже не отнять. Но давайте по порядку.

У нее было необыкновенное имя – Элеонора. Да и, кроме имени, все, что ее окружало, все, что касалось ее – казалось Леве необыкновенным. Воздушным. Эфирным. Неземным. Кроме ее мужа. Да, да, дама была замужем, и, именно по велению ее супруга Лев Александрович возводил для четы молодоженов загородный особняк и службы. Это было его второе крупное строительство после ухода из академии.

Хотя его архитектурная практика и считалась уже самостоятельной, на деле это было далеко не так. В то время в фирме наличествовал компаньон с академическим дипломом, а также инженеры, кровельщики, декораторы и бог знает кто еще. И, хотя основной проект был авторства Льва Александровича, по началу, целая армия специалистов совместно доводила его до ума. Но Левиной прерогативой были выезды на местность, переговоры с заказчиком и возможность корректировки общих решений даже в процессе уже самого возведения, хотя и с общего же согласия.

Так вот, о муже. Более несуразного спутника для этой Женщины (именно так, с заглавной буквы, выделял ее Лев Александрович среди других) и вообразить было невозможно. Весь какой-то квадратный, грубо вылепленный и неаккуратно собранный субъект был к тому же далеко не молод, а разговаривал отрывистыми фразами, не всегда вразумительными, создавая подобие того, как будто на Вас лаял огромный косматый пес. Элеонора слушала его с терпеливой улыбкой, а после передавала собеседникам все сказанное им ранее, но уже со всеми пропущенными им глаголами, проглоченными словами, определениями и в удобоваримой форме.

Для обоих супругов этот брак был повторным. И, если муж был значительно старше своей новой жены, то и сама Элеонора была гораздо старше Льва Александровича, хотя тот не только не задумывался над этим, но и вряд ли замечал. От первого брака у нее было двое детей – совсем маленькая, лет четырех, не более, девочка, и девятилетний сын-гимназист. Но у предмета любви не бывает возраста! Верней, в начале их знакомства ни о какой любви Лева не смел и помыслить. Она была недосягаема, он ею любовался, но с каждой встречей, а Элеонора всегда сопровождала своего супруга на собраниях по поводу строительства, или даже заменяла его во время отъездов, Лева все больше от созерцания углублялся в восторженность, и, постепенно, все остальные женщины вокруг перестали для него существовать. Неизвестно, замечал ли это ее муж, во всяком случае, он никак этого не выражал, а Лева старался ничем не компрометировать предмет своего поклонения, но вот от нее самой укрыться это, конечно же, могло вряд ли.

Лева долго не признавался в своих переменившихся чувствах даже себе самому, тщательно скрывал их от Саввы, что в тот период было не мудрено – друг его как раз наслаждался ролью отца новорожденной дочери, и тоже, мало что замечал вокруг. Стояла поздняя весна, переговоры и планы остались позади, кое-какие подсобные помещения уже подводились под крышу, был сооружен фундамент со всеми подвальными и цокольными помещениями, и начиналось возведение стен и перегородок основного дома. И тут хозяин пожелал, чтобы в уже сформированный и утвержденный комплекс усадьбы, архитекторы вписали пространство выезда и манежа.

Лева «рвал и метал», отказывался рушить созданное полугодовым трудом гармоничное творение и привычным жестом швырял карандаш на чертежи. Но делать нечего, финансовая составляющая и соображения престижа молодой фирмы взяли верх над эгоцентризмом ее архитектурного ведущего. Компаньоны, как могли, успокоили, а после и убедили Леву в необходимости внесения корректировок.

Он выехал на местность, посмотреть, что можно сделать, особо не нарушая уже существующего ансамбля. Элеонора с детьми поехала вместе с архитектором как представитель заказчика. Ехали тремя экипажами, с нянькой и гувернанткой, везли с собой корзины с едой и питьем, часто останавливались в пути, давая детям порезвиться на живописных полянах, после стоянок пересаживались, меняясь местами в колясках, много смеялись в дороге и обрели за время поездки некую легкость обращения, как бывалые путешественники. А после обеда, который в этих походных условиях был ничем иным, как пикником, состоялось неожиданное объяснение. Вернее, объяснением это вряд ли можно было назвать, потому что ничего не прояснилось, а только запуталось еще больше.