Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

– Нет! Стой, разобьемся!

Но уже поздно. Катер уже ныряет в расщелину, чудом не зацепив по пути Александра. Желание спасти артефакты пересиливает остатки здравого смысла у его пилота…

Луч фонаря сразу становится короче, и нам сверху видна только одна, освещенная стена расщелины. Катер уже глубоко под нами. Мы слышим, как ломаются пластиковые борта об острые камни. Мужчина кричит:

– Да что ты делаешь!!!

Студент направляет вниз луч фонаря. Мы видим, что катер, зацепившись острым носом с одной стороны и винтом двигателя с другой, вот-вот рухнет вниз. Мужчина стоит на узком уступе и с отчаянием тянется к своему напарнику, который тоже пытается дотянуться до чего-то нам невидимого на полу катера.

Лиана шепчет:

– Господи! Это его сын, он сейчас сорвется!

Она кричит что есть силы:

– У-хо-ди с катера!!!

Молодой парень поднимает голову на крик. Видимо, решившись, он делает шаг с борта на скалу… и в этот момент катер срывается в пропасть. Мы видим все уменьшающееся, дергающееся, будто живое, пятно фонаря, который перекатывается по дну катера, когда тот в своем падении задевает то за один уступ, то за другой. Наконец, видимо, натолкнувшись на большой выпирающий из стены камень, катер переворачивается и летит уже двигателем вниз. Он совсем пропадает из вида, но до нас еще доносятся удары о камни и хруст пластика. Наш слух ждет последнего удара катера о дно расщелины, но его все нет и нет. Просто становится совсем тихо. И жутко. Особенно тем, кто едва держится на выступе скалы в расщелине…

Отец и сын стоят, сцепившись друг с другом руками по обе стороны от похожего на небольшой плоский стол каменного уступа. На противоположной стороне расщелины, где зацепилась сумка архитектора, пусто. Видимо, катер увлек сумку за собой в бездонную пропасть. Отец поднимает голову и кричит нам:

– У вас есть на гондоле веревка?

Лиана отвечает им:

– Да, да, должна быть спасательная. Сейчас!

Она уходит к лодке.

Я оборачиваюсь к ней и вижу, что из-за красной скалы выходит какой-то человек с фонарем. Он останавливается у полуразрушенной гондолы, прислонившейся к стене ущелья. Переводит на нее луч фонаря… Я бросаю студенту:

– Я быстро!

И бегу к Лиане, слегка припадая на левую ногу. На мгновение луч фонаря ослепляет меня, потом снова переходит к гондоле. Я подхожу к лодке, протягиваю руку Лиане, которая с мотком толстой веревки стоит на корме. Она спрыгивает вниз, ко мне. Человек с фонарем подходит ближе и говорит со знакомым мне акцентом:

– Надеюсь, жертв нет?

– Боже мой, Юнус, вы?

– Тут на много километров только один Юнус и есть. Нет, вру. Второй "Юнус" вот течет, извивается.

– Да-да, помню, "поток" с древнегреческого.

– Древнееврейского. Неважно. Что это все значит?

– Юнус, потом объясню. У нас в расщелине двое, их доставать надо!

– Как в расщелине???

Юнус бежит вперед. Остановившись у края пропасти, он светит сначала на студента, а потом вниз:

– Глазам своим не верю! Это что, отец и сын Фридманы? Я, конечно, буду рад вас принять у себя, но вы выбрали очень экстравагантный повод, чтобы напроситься в гости! Что вы там делаете, а?

Старший из семьи Фридманов гулко отвечает из глубины:

– Пытаемся не упасть в эту проклятую яму! И нашли же ведь вы такую дыру!

Юнус оглядывается на Лиану:

– Ну нет, это вы ее нашли! А вот у девушки для вас есть веревка!

Лиана отвечает, улыбаясь:

– У меня на гондоле даже спасательный круг есть, если они тонуть надумают!

Из расщелины доносится:

– Смейтесь, смейтесь! Имеете право. Белые начинают и выигрывают.

И другой голос:

– Скорее, черные начинают и проигрывают…

– Еще бы черные не проиграли, когда ты окончательно сошел с ума, сунувшись на катере в эту гиблую трещину!

Я наклоняюсь к Лиане:

– Это что, тот самый Фридман? Шахматист?

Она кивает.

Теперь я понимаю, почему лицо его сына казалось мне знакомым. Шахматист Фридман – личность довольно известная в нашем городе.

Юнус тем временем обвязывает себя вокруг талии и говорит студенту, который встал, отряхиваясь:

– Молодой человек, идите-ка сюда.

Потом мне:

– И ты, песчаный папарацци, тоже.

С этими словами он бросает веревку, которая оказалась достаточно длинной, вниз:

– Эй, если вас по одному поднимать, второй удержится? Хвататься есть за что?

Младший из Фридманов отвечает:

– Тащите сначала отца, я продержусь!

Его отец кричит:

– А двоих сразу получится? Я и так сегодня потерял все, не хочу потерять еще и сына, пусть даже такого бестолкового!

Юнус говорит Лиане:

– Дорогая, будь добра, принеси-ка из лодки подушку с диванчика. Ту, что побольше!

Лиана кивает и, не говоря не слова, убегает к гондоле. Через полминуты возвращается с подушкой, покрытой вишневой искусственной кожей. Юнус кричит вниз:

– Эй, обвяжитесь, если сможете! Или руки обмотайте покрепче хотя бы!

Потом говорит Лиане:

– А ты, дорогая, ложись-ка поближе к краю и держи подушку под веревкой. И чтоб не соскользнула, а то камни тут острые. Она хоть и прочная с виду, но нам жертвы не нужны…

Лиана подкладывает скользкую подушечку под веревку, мы со студентом хватаемся за веревку один за другим. Через минуту пыхтения и шуршания камней под нашими ногами отец с сыном стоят рядом с нами, растирая руки.

Неожиданно старший из Фридманов падает на колени и со стоном начинает колотить кулаками по камням:

– Месяц! Всего только месяц оставался! Что же вы наделали!

Сын наклоняется к нему и тихо говорит:

– Ладно, отец, что-нибудь придумаем… У меня есть друзья скалолазы, спустимся вниз…

Юнус смеется:

– А вот это вряд ли! Были тут ребята и отчаяннее вас, но дна они так и не нашли! Лучше молитесь, что Господь вам не дал проверить глубину этой дыры. До сих пор бы вниз летели…

При этих его словах мужчина встает и достает из кармана пистолет.

Я делаю шаг вперед, пытаясь загородить Лиану:

– Эй, да хватит вам! Бросьте, наконец, эти шутки!

Он тихо отвечает:

– Да уж, шутки кончились… Дошутились.

И швыряет пистолет в расщелину. Потом поворачивается к студенту:

– И что же вас заставило сделать такую глупость? А? Вы же все мое будущее туда выбросили! Безумец!

Тот отводит взгляд.

Старший Фридман подходит к нему вплотную:

– Что это было, в пещере? Полицейский катер, сирена… Вы смогли разбудить цилиндр? Как вы это сделали за один день? Мы месяцы с ним мучились, но все бесполезно! Это же что-то поразительное, настолько реальная голограмма! А вы уничтожили такую вещь! Уничтожили! Не могу понять…

Юнус, который уже слишком долго молчит для своего неугомонного темперамента, говорит:

– Слушайте, какое странное и даже немного приятное чувство для человека моих лет, когда вообще ничего не понимаешь! Ну все, пошли, пошли.