Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

– Я вас понял, но чем я могу помочь как журналист? «Вечерний город» – не рупор православия. И к тому же школьный курс – один для всех, его не будут пересматривать из-за какой-то статейки в газете.

– Может, описать эту нашу ситуацию со стороны? Беспристрастно и объективно, просто как факт. Нам ведь путь в школу теперь закрыли.

– Думаете, такая статья вернет вам потерянные позиции?

– Позиции! У нас церковь отделена от государства, – улыбается он. Мы же студенты, максималисты, да еще и катехизаторы. Будущие. Я не знаю, стоит ли желать больше того, чтобы дети или их родители просто задумались о происхождении мира – ведь в этом основа миропонимания.

– В общем, я с вами согласен. Я обещаю попробовать, но если редактор не возьмет, не будете на меня обижаться?

– Что вы! Спасибо большое. Вы же, как журналист, многих известных людей в городе лично знаете?

– Ну, приходилось брать интервью у самых разных персонажей.

– Может, тогда вспомните, кто из известных людей в нашем городе – убежденный христианин. Напроситесь к нему на интервью, и постройте разговор так, чтобы ему пришлось высказаться против теории эволюции. И, между прочим, спросите, что он думает о ситуации, вроде нашей.

– Да вы стратег, однако.

– Будешь тут стратегом… Про конкретную школу писать не стоит, директор нас на свой страх и риск все-таки приглашала. А как думаете, легко такого человека найти будет?

Он смеется и говорит:

– Ведь официальная религия нашей элиты, в лучшем случае, гуманизм.

– Как говорил кто-то из классиков, если стремление происходит из чистого источника, то, даже не достигнув цели, оно приносит пользу. Слушайте, Саша, у меня к вам есть вопрос, может быть, немного странный. Вы не знаете, Канал освящали?

– Я точно знаю, что каждую станцию освящали. Ну, об Острове и говорить нечего.

– А как вы думаете, явления духов или привидений в тоннелях возможны?

– Об этом, конечно, лучше вам поговорить со священником. Я же только студент, не возьму на себя ответственность вслух размышлять на такую тему. Хотя, я уверен, что если вы видели какие-то необычные вещи, причину лучше искать не в духовном невидимом мире, а в умысле и действиях людей.

Мы прощаемся, и я прохожу с Острова через мостик к лестнице наверх. Вот чем обернулось мое купание! Шел отдавать подрясник, а нашел тему для интервью. Странно переплетаются события порой, вчерашний разговор с архитектором и сегодняшнее знакомство… История студентов-миссионеров вызывает у меня в душе горячий отклик. Я из нерелигиозной семьи, но то, каким образом объяснялось официальной наукой происхождение человечества, всегда отдавало фальшивкой, и я, как многие другие дети, это чувствовал. Самым ужасным следствием чисто биологической жизни была неизбежная перспектива смерти. Исчезновения НАВСЕГДА. С этим «знанием» детская бессмертная душа примириться просто не могла, и сжималась в ужасе каждый раз, когда я задумывался об этом.

Обернувшись на галерее, я вижу моего нового знакомого, который разбрасывает хлебные крошки перед десятками голубей, расплескивающих вокруг часовни легкими белыми крыльями желтый свет фонарей.

Еле дождавшись вечера четверга, я набираю номер Лианы, внутренне дрожа от волнения. Длинные гудки в трубке тянутся бесконечно и не думают прекращаться. Я не оставляю попыток дозвониться до тех пор, пока не наступает ночь. Проведя ее в беспокойстве и почти без сна, утром я спешу к станции, обгоняя холодный рассвет. Но и там, внизу, пропустив множество лодок, я так и не нахожу утешения в своей тревоге. Лианы нет ни на одной из гондол.

«Наверняка я смогу узнать о ней в доке» – думаю я, решив во что бы то ни стало разыскать сегодня девушку. Док – самая большая станция Канала, даже имеющее небольшое здание администрации. Его архитектура кажется перенесенной сюда с картин кубистов, Брака или Пикассо, и воплощенной в бетоне каким-нибудь греком или киприотом, привыкшим к незамысловатым формам средиземноморских жилищ. Здание состоит из кубиков и параллелепипедов разного размера и оттенка, некоторые из которых лишь немного выпирают из общего массива, а некоторые довольно рискованно «прилеплены» к нему. За этим строением, полускрытое старыми деревьями, возвышается широкий и приземистый полузакрытый ангар, в котором "ночуют" гондолы.

Добравшись до дока, я ищу администратора, и застаю его у зала техобслуживания за горячим диалогом с молодым рабочим, вероятно, механиком. Точнее сказать, монологом, поскольку рабочий во время разговора до крайности увлечен тщательным разглаживанием складки на рукаве своей куртки, хорошо знакомой с машинным маслом, а темпераментный начальник, светловолосый крупный мужчина лет сорока пяти, патетично жестикулируя, громко бранил его за отказ двигателя на гондоле. Громовое эхо отскакивает от бетонных стен и пола как дюжина теннисных мячиков.

– Ты вообще осознаешь, что это уже второй раз за неделю! Лодка полчаса кружилась вокруг Острова, повернуть не могла! Скоро в газетах напишут, что гондолы не проходят ежедневного техосмотра, у них глохнут двигатели…

Я заканчиваю его фразу:

– … И вообще все они готовы затонуть в канун Хеллоуина!

Обернувшись и вытаращив глаза, администратор восклицает:

– Вот, полюбуйся, уже журналисты тут как тут!

Мы с ним знакомы, я брал у него интервью около полугода назад. Я вспоминаю его фамилию, кажется, Михель.

– Мне нисколько не интересно, что у тебя пропадают инструменты. Ищи, или покупай из своего кармана новые. Еще одна лодка без техосмотра, и можешь подыскивать работу наверху, у конкурентов, в автобусном парке!

Парень, тихо проворчав что-то угрожающее, скрывается за дверью.

– У них, видите ли, крадут инструмент. Сначала ящик с ручным пропал, а теперь узел диагностики найти не могут. Только это, прошу вас, не для статьи. Что вас привело к нам сегодня?

– У вас среди рулевых есть девушка Лиана.

– Ну, возможно, есть. У нас почти шестьдесят рулевых, я всех не помню. А что с ней не так? У вас жалоба?

Я отвечаю ,не моргнув глазом:

– Что вы, Боже упаси. Я делал для статьи в нашу газету фотографии нескольких девушек, обещал им всем отдать снимки.

– Так передайте мне, я им раздам сегодня же вечером.

– Нет, мне, все же, хотелось бы самому.

Он хитро косится на меня:

– Конечно, я вас понимаю. Молодые, симпатичные девицы…Я вот здесь сижу все на одном месте, под землей, но этот цветник… Куча Белоснежек и один гном!

– Да, правда похоже. Прошу вас, посмотрите в своем графике, Лиана не заболела, не уехала?

Администратор, пожав плечами, удаляется. Через минуту он подходит ко мне с толстой тетрадью в жестком переплете.