Оак Баррель - Десять поворотов дороги

Черный с полосой шатер Гарри стоял во тьме. Где-то под его покровом, кажется, шла какая-то неприятная возня и слышался хрип, но точнее было не сказать. Может, в своих загонах беспокоились козы. А может, просто ветер трепал лохмотья, свисающие с веревок на крестьянских дворах.

Смирная и покладистая Кляча выволокла повозку на некое подобие дороги, и скоро та растворилась в истончившемся мраке осенней ночи.

Глава 11. ТЕАТР НА ОБОЧИНЕ

Дни шли за днями. «Прыгающая лягушка» продолжала колесить по бездорожью, забавляя крестьян и ремесленников в деревнях и маленьких, обнесенных частоколом северных городках, которые все больше заваливались в спячку ввиду приближающейся зимы.

Прошедшее забывалось, насущное требовало свое. И однажды в нарождающихся сумерках труппа, включая притихшего макака, разместилась на террасе заброшенного фермерского дома, встретившегося им по дороге. В доме пахло древесной трухой и сырым подвалом, но здесь, под остовом крыши, черепицу и жестяные заплаты с которой давно содрали рачительные соседи, было свежо и уютно. Перила и все вокруг обвивали стебли еще зеленого густого хмеля, необыкновенно пахучего, будто пытавшегося своим запахом сберечь лето на отдельно взятом пятачке, в следующем июне получив орден за беззаветную стойкость.

Бандон выволок откуда-то громоздкую и ржавую по швам, но еще вполне годную жаровню, которую поставили тут же, сами устроившись на ящиках и корзинах. В этот вечер дежурство по кухне приходилось на Хряка с Гумбольдтом, что заранее не предвещало ничего доброго. Однако, поддавшись волшебству места, и они соорудили нечто почти съедобное, тем паче скудные запасы вина было решено беспощадно и окончательно разорить, а под этот соус годится любая стряпня на свете вплоть до английской кухни.

Вечер стоял необыкновенный. А место… Дом находился на пригорке, с которого открывался вид на фантастический осенний закат над прозрачным сбросившим листья лесом. Там же, далеко, как под мышкой у звезды, на горизонте сверкала полоса озера. Вокруг простирались оставленные поля, еще хранившие пятнами следы вспашки, но уже по большей части поросшие дурными травами. Было удивительно, отчего такую благодать бросили хозяева и не нашлось новых. Впрочем, в Северном кантоне в отличие от Западного, слава богам, столько свободной земли, что можно устроить еще одно государство – и то не сразу поймут в столице. Возможно, они переехали в более плодородные края, или отец семейства нашел работу в городе, решив покончить с крестьянством… Хотелось думать о лучшем, о том, что все семейство теперь где-то ужинает в тепле, и дети мельтешат вокруг стола, мешая взрослым прочувствовать чудо тюленьей сытости. Недурно бы и нашим героям отведать ее щедрот.

– Выпьем за крыс, червей и все то, что таится под землей! И пусть они нас ждут и не дождутся вовек! – прогромыхал Бандон, поднимая кружку с ранеточным вином.

– Аминь.

– Да будет так.

– Хорошо сказано, дружище!

– У него кружка в два раза больше моей!

Хвет едва отпил из глиняного стакана и подошел к перилам. Те ответили ему скрипом, сплюнув на пол сонную подрагивающую крыльями пчелу.

– О чем думаешь? – спросила его Аврил, дуя на обожженные пальцы, которыми выхватывала из рагу морковь для своего питомца.

– Бедные пальчики! – плаксиво прогнусил Хряк. – Идите сюда, я остужу вас на своем великом пузыре. Ты знаешь, Ав, что я охлаждаюсь через него, когда жарко? Слыхал, за Круглым морем живут огромные животины с ушами, как крыша дома, – как, Бан, есть они там? – и используют уши, чтобы прятаться от солнца, типа жирной матроны под зонтом. Нам бы такую животину заместо Клячи!

Но балагура никто не поддержал. Да и сам он вздохнул и сник, обратив внутренний взгляд на свою утробу. Скажем без вранья, там было что окинуть широким взглядом (если ваши вкусы не особо притязательны).

– Куда мы дальше? – ответил ей брат.

– Ты и решай. Ты ж у нас рулевой, Хвет.

– Скоро зима, – отдал дань очевидному Гумбольдт. Его небритый кадык скаканул вверх-вниз, приветствуя щедрый глоток вина.

Великолепное и призрачное золото закатного солнца едва согревало, всех пробирал холодок со спины. Тощий клоун кутался в попону, взятую напрокат у Клячи. Педант прятался под платком Аврил, выставив наружу лишь мордочку – одновременно плаксивую и нагловатую, как у капризных детей. Через эту связь с внешним миром происходило кормление примата с общего стола. Отдадим должное старательной хозяйке, макак в последнее время прилично располнел и преисполнился значительного спокойствия, свойственного вечно сытым натурам, ведущим размеренное существование.

– Да, верно, неделя-другая – повалит снег.

– В этом году зима и так задержалась. Обычно уже все белым-бело.

– На севере так и есть. А мы уже почти вернулись на юг. В двух днях пути граница кантона.

– Скорее бы в родные края! – пролепетала Аврил, тормоша макака. – Ты ведь тоже хочешь к теплому солнышку, маленький глазастый недоносок?

(Согласимся, порывы нежности у юной леди выглядели неоднозначно.)

Нога у Кира совершенно выздоровела, сам он отъелся и окреп не хуже Педанта, в отличие от которого вместо сытого умиротворения к нему вернулся зуд общественной борьбы:

– Мы могли бы двинуться еще южнее и организовать профсоюз … – подчерпнутое в какой-то либеральной книжонке словцо не давало ему покоя, обрастая все большим ореолом значимости.

– Слушай, друг, – беззлобно вмешался Бандон, – с покалеченной ногой ты куда приятственней. Тяни-ка ее сюда, я немного подправлю, все только спасибо скажут.

Головы вокруг жаровни согласно закивали.

– Вы меня угнетаете, – вяло и не впервые констатировал Кир.

– Именно что. Можешь начинать борьбу за голодранскую правду прямо сейчас, – ответствовал ему Хвет. – Аврил, забери у него тарелку.

– А меня вот очень даже интересует индея насчет всяких прав, – подлила масла в огонь Аврил, вместо того, чтобы лишить революционера ужина. – Вот хоть бы… Как ты там говорил насчет женщин? Какие мы по книжкам?

– Равноправные? – уточнил Кир, чуя подвох.

– Нет, не это. Ну, то место, где написано, что все мужики должны вскакивать и открывать перед нами двери?

– А… это про поведение в советском обществе… сейчас вспомню…

– Не утруждайся. Я уже согласна, – неоднозначно отозвалась дева с макаком, взобравшимся от всего этого трепа на плечо хозяйки. Если бы не вареная морковка в руке и хвост – вылитый пиратский попугай.

Пока Кир расставлял на место обрушившиеся с полок книжки в своей голове, Хвет продолжил начатую тему:

– Как думаете, могли бы мы выступать в Королевском театре, например?

– О-го-го! – уставился на него Гумбольдт, едва не опрокинувшись с корзины, заменявшей ему кресло.