Владлен Щербаков - Спасение неизбежно 2014

– Восьмая медсанчасть. – ответил Виктор.

На площадке перед входом в приемный покой стояла машина «скорой помощи». Водитель затянулся, огонек сигареты осветил лицо.

– Здравствуй, дядя!

– Здорово, племянничек. – хмуро ответил водитель, пригляделся к широкоплечей фигуре. – А это ты, служивый.

Водитель вышел из кабины, бросил бычок под ноги. Он оказался на полголовы выше Кабанова, худощавый, с мощными предплечьями.

– Нашел убийцу той девчонки?

– Нашел.

– Наказал?

– Сам знаешь, у нас суд наказывает.

– Знаю – самый гуманный. А девчонке всего 18 лет было. Доктора говорят, она очнулась перед смертью, заплакала. Я бы этого ублюдка собственными руками… – водитель поперхнулся.

– Меня Дмитрий зовут. – опер протянул руку. – Кабанов фамилия.

– Юрий Иванович, – ответил рукопожатием водитель. – Доронин. Механиком еще на подстанции кличут.

Кабанов прошел через приемный покой, показал охраннику удостоверение.

– Мне в нейрохирургию.

Охранник, сонный дядечка далеко запенсионного возраста, попробовал сделать серьезное лицо, подслеповато прижмурился, потом махнул рукой. Такому можно любую бумагу показать, пропустит, если посетитель телосложения крупного или по фене чего бросит и фиксой сверкнет.

Дмитрий поднялся на третий этаж. В отделении нейрохирургии дежурное освещение, несколько больных лежали в коридоре. Кабанов прошел мимо ординаторской, куда намеревался зайти позже, подошел к столику дежурной медсестры.

– Смирнов в какой палате, мадемуазель?

– Террорист который? – подняла заспанные глаза пухлая мадемуазель лет под 30. – В 307–й, его полиция охраняет. – спохватилась: – А вы кто?

– Спокойно, барышня, я тоже полицейский. – Дмитрий постарался придать лицу самое обаятельное выражение.

Барышня улыбнулась в ответ и опустила голову на руку, поспать пару часиков, пока в отделении тишина.

Кабанов дернул за дверную ручку в палату № 307. Закрыто. Постучал.

– Кто?

– Салям, Марат. – узнал по голосу участкового из своего отдела. – Это я – Кабанов.

– Привет. – дверь открыл полицейский в полевке с кобурой на поясе. Двухместную палату освещала настольная лампа, расположенная на тумбочке между кроватями.

– Как бомбист наш поживает?

– Лежит, молчит. Фээсбэшники его домогались, уркаганы наглости набрались, ходят из соседней палаты, разборки учинять собрались. Совсем страх потеряли. Пострадавшие, твою мать!

– Я смотрю, ситуация тебе известна и симпатии на стороне бомбиста?

– Само собой.

– Игорь! – Кабанов склонился к больному. – Это я, тот полицейский, который тебя в машине опрашивал. Как себя чувствуешь?

Игорь открыл глаза, покосился на полицейского в форме.

– Можешь говорить, это наш человек.

– Я себя хорошо чувствую. – твердым голосом сказал Игорь. – не знаете, что с родителями?

– Не беспокойся, все в порядке, насколько я знаю. – Кабанов оглянулся на Марата, тот пожал плечами.

– Значит так, студент, думаю, зону топтать не входило в твои планы, когда ты в университет поступал. Исчезнуть тебе надо, пока все не утрясется.

– В подполье уйти? У меня нет конспиративных навыков, денег на шпионские игры тоже нет.

– Послужить отечеству не хочешь? – Кабанов достал паспорт и призывной билет уклониста Крутилина.

– Служить бы рад, как говориться. Вы контрактной основе предлагаете?

– Что‑то типа этого. – усмехнулся Кабанов. – Вот тебе новые документы, фотографии в них детские еще, какое‑то сходство имеется, а в военкомате большой недобор, поэтому приглядываться не будут – загребут за милую душу. Пока служишь, я с местными уголовниками вопрос решу.

– Можно узнать, почему такая забота?

– Справедливость для меня, понимаешь, не пустой звук.

– Я согласен, конечно, – улыбнулся Игорь, – только как я в больничном халате и с царапиной на боку на медкомиссию приду?

– За одеждой домой заедем, справку тебе, вернее Крутилину Алексею Николаевичу, доктор напишет в том, что в стационарном лечении не нуждаешься, а там все от твоего энтузиазма будет зависеть.

– Хорошо, спасибо.

– Надо продумать, как больной Смирнов из‑под охраны сбежит. – напомнил о себе Марат.

– Пошел в туалет, свернул в дверь запасного выхода. Ты же хитрый татарин, придумаешь что‑нибудь.

– Добрый вечер, доктор! – коротко постучав, Кабанов буквально ворвался в ординаторскую.

Молодой врач только успел поднять голову от монитора, как гость уже протягивал руку в приветствии.

– Майор полиции Кабанов Дмитрий Петрович, а вы, – Кабанов успел посмотреть на бейджик, – Виталий Полянский! Очень приятно!

Доктор пробормотал:

– Виталий Евгеньевич. – он уже встал и пожимал руку напористому гостю.

– Оружием интересуетесь? – бросил взгляд на монитор Кабанов. – Это хорошо – настоящий мужчина должен не только спасать, но и отнимать жизни при необходимости.

– Чем могу? – смутился Полянский.

Доктор сразу Дмитрию понравился. Среднего роста, правильная фигура – в меру широкие плечи, узкий таз, сухощавые конечности, преждевременные морщины четко обозначили носогубный треугольник. Чувствовалось, что тонкие складки на узком лице не от праздной жизни. Кабанов перестал корчить из себя живчика, спросил обычным голосом:

– Виталий Евгеньевич, позвольте сначала вопрос общего характера?

– Пожалуйста. Да вы садитесь.

– Спасибо. – Дмитрий сел на диван слева от стола, доктор опустился на свое место.

– Вам работа нравится?

– Уже не знаю, – неожиданно с раздражением ответил доктор. – Когда учился, думал, людей лечить буду, а лечу по большей части дегенератов. Алкоголики, наркоманы, гастарбайтеры без документов. А привезут старушку с переломом или работягу с прободением, уже и лекарств нет и рентгеновских пленок и класть их приходится в коридорах, потому что палаты отребьем забиты. Наркоманы обезболивающее требуют, скоро врачей избивать начнут. Так что бывает думаю, ошибся с выбором профессии.

Накипело у товарища, понял Дмитрий.

– Хорошему человеку помочь надо, доктор. Смирнову из 307 палаты.

– Который уголовников взорвал? Так он и так ни в чем не нуждается, сотрясения мозга нет, порез на животе без нагноения, скоро выпишем.

– Сию минуту его надо выписать, Виталий Евгеньевич. Только в справочке другое имя указать. Сейчас я вам все объясню.

В молочных утренних сумерках «Нива» остановилась у дверей районного военкомата. С водительского места вышел накаченный мужик, с пассажирского – молодой человек в легкой куртке и с рюкзаком.

– Пойдем, Крутилин, к военкому провожу. – подмигнул Кабанов. – Надеюсь, уже сегодня на сборном пункте окажешься. Да, еще вот что – будет время, напиши по электронке где и как служишь. «Емелю» я тебе сейчас накарябую.