Арест Ант - Как стать контрабандистом 5. Тюремные будни

– А-а, я то подумал, что ты про свои стишата.

– Мы очень музыкальная нация. Все пишут стихи.

– А танки 4?

– Вот хрен вам. Мы в НАТО. Пусть они ваших танков боятся. А нам сейчас всё и на всех пох. Мы им казармы и аэродромы готовим, а они вам так накостыляют, – тут он задумался, – Если успеют… нас на карте найти и добраться. Слушай, я пойду. Что-то не то. Надо подновить замес.

Он сорвался с места и боком выдавился из камеры, зацепившись за косяк. Я некоторое время смотрел на дверь, а потом перевёл взгляд на стопку листов с переводом решения суда. Совершенно нет никакого желания ковыряться в этом коряво сведённом жульничестве.

– Сделаю тебе, Сулев, подарок, – я слегка поклонился двери, – Плагиат, конечно, но всё равно не для вмазавших эстонцев догонялки.

Намного дольше вспоминалась сама танка 5, чем её исправление. Но получилось даже где-то вполне искренне и немного лирично:

Всю бы таможню

Развесить в саду, на уныло

Стоящие вишни!

Красотою цветущего сада

Утешится сердце моё.

Сулев вернулся минут через десять. Вошёл он преувеличенно твёрдо ступая и сел, напряжённо выпрямив спину. Его новое состояние выдавали только внезапные порывистые движения и невероятно расширенные зрачки, теперь занявшие всю радужку. Я вздохнул, представив последствия, но понадеялся, что он обычно ходит уставившись себе под ноги и сегодня вертухаев задирать не будет.

– Давай… поговорим о твоём судейском… вердикте, – проговорил он с длинными паузами, которые заполнял то задумчивой, то мечтательной улыбкой, – Но в одном ты прав… финны просто жлобы. Надо их срочно на покер раскрутить… а то всё… сами оприходуют.

– Хорошо загнул. Только погоди чуток. У меня для тебя готова почти японская танка, – я прокашлялся и зачитал свою обработку.

Сулев долго молчал, потом потёр глаза. Чихнул. Покачал головой:

– Да уж… ничем не лучше российских танков… коряво… угловато… вам бы только воздух и деревья портить.

– Зря ты так. Тут мы мировые лидеры. Сейчас вон обещают «Чёрного орла» запустить.

– Это что, тоже танк?

– Да.

– Всё у вас так и осталось… через жопу, – он вздохнул и прикрыл глаза, – Даже не извиняйся. Танки с птичьими именами… вертолёты с крокодильими… то «тюльпаны»… то «георгины»… не армия, а сборище ботаников-зоофилов. А представляешь… бац, находятся такие толковые головастики… и принимают на вооружение автомат «Герыч»… танк «Метадон»… взрывчатку «Субутекс». Вот тогда весь мир у ваших ног. Все рвутся в новую имперскую армию… и назад в Афганистан… на полевые испытания «Маковый улёт». Империя не зла.

– Ну уж нет, империя очень зла! Не знаю, что ты там себе навинтил, но тебя точно сейчас косым винтом клинит. На твою повышенную гениальность надо санитаров вызывать. Ты же вроде собирался о моём деле перетереть?

– Сам с темы сбил. А что там сложного? – Сулев с силой потёр виски и сфокусировался на кофеварке, – Судья себе в CV 6очередной жирный плюсик вписала? Вписала. Ей на тебя плевать, как и на всё твоё мутное дело. У неё, как я понимаю, один интерес… задавить твоего ретивого столичного адвоката, чтобы из системы так нагло не выбивался. Из принципа. На свидетелей защиты она просто большой и толстый забила… или что там у неё ещё шевелится. Поверь, запроси прокурор пожизненное… так ты и получил бы… под роспись. Ты есть червь. Радуйся, что хоть так отделался. Через полгода-год будет и тебе суд Второй инстанции. Запустят обычную судейскую карусель. Да, а ты апелляцию подал?

– Адвокат обещал прислать копию.

– Видишь… у тебя уже жизнь налаживается. Будешь теперь бумажки писать и ждать ответов… такой вот будет новый смысл кругами суетиться. Потом обломаешься, и тебя тихо переведут на открытку. Станешь тупо пахать за дополнительную хавку… и ждать длительных свиданок, устав от порнухи. Вертухаев начнёшь своей правильной активностью радовать, иначе загнобят. Потом свобода, где ты уже никому не нужен… только надзирающему легавому. А там опять потянет в простой и понятный мир тюрьмы.

– Утешил, сердоболец.

– А сам чего хотел? Ты уже меченый системой… на всю оставшуюся жизнь. Как ни крутись. Клеймённый.

– Давай поговорим о чём-нибудь светлом.

– Давай. Не бездельничай, возьми бумагу и опиши, что с тобой произошло… вот и наступит тебе прозрение… и это, душевное равновесие. Определишь свою роль в этом мире. В жизни же нет ничего заумного. Вечная грязь, которую все старательно не замечают. Как дерьмо в унитаз… поднатужился… наложил… полюбовался… и смыл. Задницу старательно подтёр… и опять чистенький… а нос… он только на чужой запах реагирует.

– Да ты, брат, вульгарист. Забористую дурь твоим корешам закинули.

– На таких корешей… вишнёвый сад бы не пожалел… как этот ваш врач-очкарик 7с бородкой.

05 Апреля 2009 года принесённым вертухаем куском кекса я одновременно отметил Вербное Воскресенье, и первые пять месяцев абсолютно бессмысленного болтания между тюрьмами.

– Вертеп… охолощенный, но всё же вертеп 8, – сытно бурчал я, вывалившись из камеры, а потом бесцельно слоняясь по этажу и задумчиво разглядывая потолок, – Вот вам и обещанное шествие на осляти 9. Нет, не так… гоняют впустую осляти по вертепам… а таможня давно сожрала морковку. Совсем как бедных евреев, которые по пустыне рыскали сорок лет, чтобы уж точно найти место, где нет следов американской нефти. А у меня впереди ещё семь долгих лет. Хотя, если не зажмут УДО, то три с половиной минус пять месяцев даёт три года и один месяц.

– Ты чё тут шаманишь? – за спиной у меня нарисовался хмурый Сулев, – Башка, как… ну, ты понял… а ты тут маятники рисуешь. Случайно парочку лишних колёс не заныкал? У меня глаза штырит зигзагом… вроде даже третий через затылок попёр.

– Халява всегда выходит боком, – язвительная нравоучительность в моём голосе напрочь победила редкие ростки сострадания, – А с бодяжной халявы можно вообще зажмуриться с финальным обсёром. Исключительно жидким.

– Смотри, как заговорил, – Сулев натужно усмехнулся и облизнул потрескавшиеся губы, – У меня калган 10крепкий, лишь бы кендюхи 11сдюжили. А ты чего здесь впустую понты колотишь? Крутани вертухая, а? Мне сейчас никак нельзя. У тебя такой вид, что и косить не надо. А я пока у корешей в камере покантуюсь, чтобы сильно не отсвечивать.

Выждав, для приличия, несколько минут я пошёл к вертухайской будке. Коридорный с сожалением оторвался от монитора, и кисло покосился на меня. Явно раздумывал, выключать свой комп со старательно скрываемой секретной порнухой или я и так быстро слиняю.

– Pain killer, please (болеутоляющее средство, пожалуйста) – решил я сократить общение до минимума и избавить его от излишних умственных напряжений.