Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

Только вследствие подобных изменений распределяются капиталы в точности, в требуемом количестве и не более того, между производством различных товаров, на которые возникает усиленный спрос. Смотря по возвышению или понижению цен, прибыль поднимается или падает над своим общим уровнем, – и это обстоятельство то поощряет капиталы к затратам в той отдельной отрасли, где произошло возвышение цены, то предостерегает их не оставаться в ней долее.

Каждый, кто свободно распоряжается своим капиталом, естественно, станет искать такого употребления для него, какое наиболее выгодно; само собою разумеется, что он не удовольствуется 10 % прибыли, когда, при перемещении своего капитала, он может получить 15 %. Это беспокойное желание, свойственное всем капиталистам, оставлять менее прибыльное дело для более прибыльного, имеет сильное стремление приводить прибыль повсюду к одному уровню, или приспособлять таким образом размеры ее, чтобы возмещались те выгоды, какие, по мнению заинтересованных сторон, действительно или по-видимому, имеет одна из них в сравнении с другой. Быть может, было бы довольно затруднительно описать тот способ, при помощи которого происходит эта перемена в промышленности; она происходит, вероятно, таким образом, что фабрикант не абсолютно меняет свои занятия, а только уменьшает часть затраты капитала, находящегося в данном помещении. Во всех богатых странах есть известное число людей, образующих так-называемый денежный класс; люди эти не занимаются никаким производством, а живут процентами со своих денег, которые или употребляются на учет векселей, или отдаются взаймы более промышленной части общества. Банкиры также употребляют немаловажную часть капитала на подобного рода операции. Деньги, получившие такое назначение, составляют значительный свободный капитал и употребляются в большем или меньшем количестве во всех отраслях промышленности страны. Быть может, не существует ни одного фабриканта, как бы богат он ни был, который ограничивал бы свои операции теми размерами, какие допускаются одними собственными его средствами. Он всегда располагает частью этого свободного капитала, которая то увеличивается, то уменьшается, смотря по живости спроса на его произведения. Когда спрос на шелковые ткани возрастает, а на суконные уменьшается, то фабрикант сукон не переводит своего капитала в производство шелковых материй; он увольняет только некоторых рабочих и перестает занимать деньги у банкиров и капиталистов. Фабрикант шелковых тканей находится, между тем, в совершенно противоположных обстоятельствах: ему необходимо употреблять более рабочих, след., возрастают для него и поводы к займам; он занимает более, и капитал переходит из одного помещения в другое таким образом, что устраняется необходимость для фабриканта прекращать свое обычное занятие. Если ми бросим взгляд на рынки больших городов и обратим внимание, с какой правильностью они снабжаются внутренними и иностранными товарами в таком количестве, в каком заявляется спрос на них, при всевозможных обстоятельствах непостоянного спроса, возрастающего под влиянием капризов вкуса или изменения в числе народонаселения, и что при этом не составляют частого явления ни загромождение рынка, вследствие слишком большого снабжения, ни чрезвычайная высота цен, вследствие недостаточности снабжения по отношению к спросу, – то мы должны сознаться, что закон точного приспособления размеров капитала к каждой отрасли промышленности оказывает более значительное влияние, чем обыкновенно полагают.

Капиталист, ищущий прибыльного помещения для своего капитала, естественно, должен взвесить все преимущества одного рода промышленности перед другим. Он может, след., пожелать отказаться от части прибыли на свои деньги, в виду большей безопасности, чистоты, спокойствия или какой-нибудь другой действительной или воображаемой выгоды, какими пользуется одно употребление в сравнении с другим.

Если бы, в соответствии с такими обстоятельствами, прибыль с капитала установилась так, что в одной отрасли промышленности составляла бы 20, в другой 25, в третьей 30 %, то прибыль, вероятно, постоянно продолжала бы сохранять эту относительную разность, с тем только различием, что если бы, под влиянием какой-нибудь причины, прибыль одной из этих отраслей возвысилась на 10 %, то или возвышение это было бы только временным, и прибыль быстро возвратилась бы к своему обычному состоянию, или прибыль в других отраслях возвысилась бы в той же пропорции.

Настоящее время кажется одним из исключений, по отношению к справедливости этого замечания. Окончание войны произвело такой беспорядок в распределении занятий, существовавшем до сих пор в Европе, что ни один капиталист не нашел еще себе места в новом распределении, которое сделалось необходимым.

Предположим, что все товары продаются по естественной цене, и что, след., уровень прибыли с капитала остается один и тот же во всех затратах, или различается лишь на столько, чтобы, по мнению заинтересованных лиц, вознаграждать за некоторую действительную иди воображаемую выгоду, которую они оставляют за собою или покидают. Предположим далее, что перемена моды увеличивает спрос на шелковые материи и уменьшает спрос на шерстяные; естественная цена их – количество труда, необходимое на их производство, оставалась бы без изменения, но рыночная цена шелковых материй возвысилась бы, а шерстяных упала бы; след., прибыль фабриканта шелковых материй оказалась бы выше, а фабриканта шерстяных ниже общего и обыкновенного уровня прибыли. И не только прибыль, но и заеденная плата рабочих потерпела бы изменение в этих отраслях. Но это возрастание спроса на шелковые ткани, вероятно, было бы вскоре удовлетворено посредством перевода капитала и труда из шерстяной в шелковую промышленность, и тогда рыночная цена шелковых в шерстяных материй снова приблизилась бы к естественной ценности, и, след., фабриканты этих товаров стали бы получать обыкновенную прибыль.

Итак, стремление каждого капиталиста переводить капитал из одного употребления в другое более выгодное, препятствует рыночной ценности товаров оставаться долго значительно выше и значительно ниже естественной цены. Именно это соперничество так приноравливает меновую ценность товаров, что, по уплате вознаграждения за труд, необходимый на их производство, и за вычетом всех других расходов, потребных для того, чтобы сохранить затраченный капитал в его первоначальной годности к производству, остаток ценности или излишек находятся в каждом промысле в соответствии с ценностью затраченного капитала.

В VII-й главе «Богатства народов» все, что имеет отношение к этому вопросу, рассматривается с большим талантом!». Что касается до нас, то, признавая вполне временное действие, которое может быть произведено на цены товаров в отдельных приложениях, точно также, как на задельную плату и на прибыль с капитала, – случайными причинами, которые оставляют без изменения общую цену товаров, признавая, повторяю, эти явления, одинаково действующие на всех ступенях общественной жизни, – мы можем вполне пренебречь ими при рассмотрении законов, определяющих естественные цены, естественную задельную плату и естественную прибыль – явления, совершенно независящие от этих случайных причин. Итак, говоря о меновой ценности товаров, или покупной силе, которою обладает тот или другой товар, мы всегда разумеем ту способность, которою товар обладал бы, если бы этому не мешали временные и случайные причины, и которая представляет естественную цену его.