Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

Налоги на предметы роскоши имеют некоторые преимущества пред налогами на предметы необходимости. Они вообще выплачиваются из дохода, и, след., не уменьшают производительного капитала страны. Если бы вино значительно возросло в цене вследствие обложения, то вероятно потребитель его скорее отказался бы от удовольствия употребления вина, чем нанес бы значительный ущерб своему капиталу для удовлетворения этой потребности. Подобные налоги до того сливаются с ценою, что потребитель может лишь с большим трудом заметить, что уплачивает налог. Но они имеют и свои неудобства. Во-1-х , они никогда не касаются капитала, а в некоторых исключительных случаях может быть удобно, чтобы даже капитал принимал участие в общественных расходах; а во-2-х , нельзя быть уверенным в том, что налог достигнет известной цифры, потому что он может не коснуться даже и дохода. Человек бережливый может избегнуть уплаты налога на вино, отказавшись от потребления его. Доход страны может оставаться без изменения, но государство, пожалуй, окажется неспособным взыскать ни шиллинга налога.

Всякий предмет, потребление которого привычка превратила в удовольствие, может быть покинут только с сожалением и продолжает потребляться, не смотря на весьма тяжелый налог; но это сожаление имеет свои границы, и ежедневно опыт показывает, что возрастание номинального размера налога чисто уменьшает его выручку. Одно лицо продолжало бы потреблять прежнее количество вина, не смотря на возвышение цены его до 3-х шилл. за бутылку, но оно скорее отказалось бы от вина, чем стало бы платить 4. Другое согласилось бы платить 4, но отказалось бы от 5 шилл. Тоже самое можно сказать о других налогах на предметы роскоши: многие согласились бы платить 5 ф. за удовольствие, доставляемое лошадью, но отказались бы от уплаты 10 или 20 ф. И не потому отказались бы они от потребления вина и лошадей, что не могли бы платить больше: они просто не захотели бы этого. У каждого человека есть в уме известное мерило, по которому он определяет ценность своих удовольствий, но мерило это столь же разнообразно, как и человеческий характер. Страна, финансовое положение которой сделалось крайне искусственно, благодаря пагубной системе накопления громадного национального долга, а след., и чрезмерного бюджета, особенно подвержена неудобствам, сопряженным этим способом взимания налогов. Перебрав налогом все предметы роскоши, обложив лошадей, экипажи, вино, слуг и все другие удовольствия богатых, министр принужден обращаться к более прямым налогам, каковы надо на доход и на собственность, пренебрегая золотым правилом Сэя, что «наилучший финансовый план – расходовать мало, а наилучший из налогов – наименьший».

По тому же самому началу, по которому налог на хлеб возвышает цену хлеба, налог на всякий другой товар возвышает цену этого товара. Если товар не возвышался на сумму, равную налогу, то он перестал бы доставлять производителю прежнюю прибыль, и последний перевел бы свой капитал в какое либо другое помещение.

Обложение всех товаров, будь это предметы необходимости или роскоши при неизменной ценности денег, возвышает их цену на сумму, по меньшей мере, равную налогу [30]. Налог на мануфактурные предметы необходимости рабочего имел бы то же действие на задельную плату, как и налог на хлеб, который отличается от других предметов необходимости только тем, что он первый и самый важный в ряду их, и подобный налог произвел бы одинаковое же действие на прибыль с капитала и на иностранную торговлю. Но налог на предметы роскоши не имел бы иного действия, кроме возвышения их цены. Он упал бы сполна на потребителя и не мог бы ни увеличить задельной платы, ни уменьшить прибыли.

Налоги, взимаемые в стране на ведение войны или на обыкновенные расходы государства и назначаемые главным образом на содержание непроизводительных рабочих, извлекаются из производительной промышленности страны; всякое сбережение, которое могло бы быть сделано в подобных расходах, составляло бы вообще прибавку к доходу, если не к капиталу плательщиков налога. Если на годичные военные расходы взимается 12 милл. посредством займа, то 12 милл. извлекаются из производительного капитала нации. Один миллион в год, взимаемый налогом для уплаты процентов по такому займу, только переносится из рук тех, кто его взносит, в руки тех, кто его получает, из рук плательщика налога в руки государственного кредитора. Действительный расход представляют 12 миллионов, а не проценты, которые следует уплачивать по ним [31]. Будут ли уплачены проценты или нет, страна не станет ни богаче, ни беднее. Правительство могло бы потребовать сразу 20 миллионов в виде налога; в таком случае ему вовсе не было бы надобности взимать ежегодно налога на сумму 1 милл. Но это не изменило бы природы сделки. Отдельное лицо вместо уплаты 100 ф. в год, могло бы быть принуждено уплатить 2000 ф. сразу. Оно могло бы также найти для себя более удобным занять эти 2000 ф. и платить кредитору 100 ф. в год процентов, нежели сберегать большую сумму из своих собственных фондов. В одном случае это частная сделка между Аи В, в другом правительство гарантирует Вуплату процентов, одинаково поступающих от А. Если бы сделка носила частный характер, то она ускользнула бы от общественного контроля, и для страны было бы сравнительно безразлично честно ли Аисполнил свой договор с В, или несправедливо удержал 100 ф. и в год в своем собственном владении. Точное исполнение договора вообще имело бы для страны интерес, но по отношению к национальному богатству оно имело бы лишь тот интерес, кем из этих двух лиц будут употреблены упомянутые 100 ф. более производительно, Аили В. Но решать подобный вопрос никто не имел бы ни права, ни уменья. Можно бы допустить, что если Аудержал их для собственного употребления, то он растратил бы их непроизводительно, а если бы они были уплачены В, то Вмог бы присоединить в к своему капиталу и употребить производительно. Но возможно и обратное, Вмог бы расточить их, А– употребить производительно. По отношению к одному только богатству могло бы быть равно или более желательно, чтобы Ауплатил или не уплатил их; но более важные требования справедливости и доверия нехотя бут быть принуждены уступить требованиям меньшей важности, и, след., если государство было призвано к вмешательству, то суду надлежало бы принудить к исполнению его договора. Долг, гарантируемый нацией, ничем не отличается от изложенной сделки. Справедливость и доверие требуют, чтобы проценты национальному займу продолжали уплачиваться, и чтобы те, которые затратят свой капитал в видах общей пользы, не были принуждены отложить в сторону свои справедливые требования, под предлогом целесообразности.