Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

Буханан делает об этом месте следующее замечание.

«Налог на солод никогда не мог бы уменьшить цены ячменя, ибо если бы ячмень, превращенный в солод, не доставлял бы столько же, как и не превращенный, то требуемое количество не было бы доставляемо на рынок. Таким образом, ясно, что цена солода должна возрасти в соразмерности с лежащим на нем налогом, ибо в противном случае спрос не мог бы найти достаточного предложения. Но цена ячменя есть совершенно такая же монопольная цена, как и цена сахара; и тот, и другой приносят ренту, и рыночная цена обоих одинаково утратила всякую связь с первоначальными издержками».

Итак, ясно, что, по мнению Буханана, налог на солод возвысил бы цену на солод, но налог на ячмень, из которого солод делается, не возвысил бы цену ячменя, и, что, след., при обложении налогом солода, налог уплачивается потребителем, а при обложении ячменя налог взносит землевладелец, потому что рента последнего уменьшится. Таким образом, если согласиться с Бухананом, цена ячменя есть цена монопольная, наивысшая из цен, которую соглашаются покупатели давать за него; но солод, сделанный из ячменя, не имеет монопольной цены, и, след., может возвышаться в соответствии с налогами, которыми он может быть обложен. Мне кажется, что это мнение Буханана о последствиях налога на солод находится в прямом противоречии с его же собственным мнением, высказанным относительно другого подобного же налога, налога на хлеб.

«Налог на хлеб уплачивается в последнем счете не чрез увеличение цены, а чрез уменьшение ренты

Если налог на солод возвышает цену солода, то налог на хлеб возвышает цену хлеба.

Следующий аргумент Сэя имеет в основании ту же точку зрения, как и принадлежащий Буханану:

«количество вина или хлеба, которое произведет участок земли, останется почти без изменения, каков бы ни был налог, обременяющий его. Налог может извлечь или даже чистого продукта участка, или его ренты, как угодно, но земля будет продолжать обрабатываться для получения или продукта, не поглощенной налогом. Рента, или что одно и то же, часть землевладельца станет несколько меньше и только. Причину этого явления можно понять, если обратить внимание на то, что в предполагаемом случае количество продукта, получаемое с земли и посылаемое на рынок, все-таки останется прежнее. С другой же стороны, причины, от которых зависит спрос на продукт, также останутся прежние.

Но если предлагаемое и спрашиваемое количество продукта необходимо продолжают оставаться без изменения, не смотря на установление, или на возвышение налога, то цена этого продукта не изменится; а если не изменится цена, то потребитель не уплатит ни малейшей доли этого налога.

Быть может, скажут, что фермер, доставляющий труд и капитал, понесет тягость налога вместе с землевладельцем? Разумеется, нет, потому что существование налога не уменьшило числа наемных ферм и не увеличило числа фермеров. Итак, и в этом примере, если только спрос и предложение остаются прежние, то не изменяется и рента за ферму. Пример производителя соли, который может заставить потребителя уплатить только часть налога, и землевладельца, который не может себя вознаградить, нимало доказывает заблуждение тех, которые предполагают в противность экономистам, что все налоги падают в последнем счете на потребителя»

Если бы налог отнял «половину или даже три четверти чистого продукта почвы», и цена продукта не возросла бы, то как могли бы эти фермеры получить обыкновенную прибыль с капитала, который платил весьма умеренную ренту, располагая землею того качества, которая требует гораздо большей пропорции труда для достижения данной выручки, нежели земля более плодородного качества? Если бы вся рента была сложена, они, по-прежнему, продолжали бы получать более низкую прибыль, нежели прибыль в других отраслях и, след., прекратили бы обработку своих земель, если бы не могли возвысить цену своего продукта. Если бы налог падал на фермера, то было бы меньше фермеров, расположенных нанимать фермы; если бы он падал на землевладельца, то многие земли не были бы вовсе наняты, потому что они не приносили бы ренты. Но из какого источника стали бы уплачивать налог те, которые производят хлеб, не платя ренты? Совершенно ясно, что налог должен падать на потребителя. Каким образом могла бы платить налог в или в своего продукта земля подобная той, которую описывает г. Сэй в следующей цитате?

«Мы видим в Шотландии бедные земли, обрабатываемые таким образом землевладельцем и которые не могли бы возделываться другим лицом. Точно также мы видим в Соединенных Штатах обширные и плодородные земли одного дохода, с которых не было бы достаточно для содержания землевладельца. Земли эти, тем не менее, обрабатываются, но это должен принять на себя сам владелец, или, иными словами, он должен увеличить ничтожную или создать несуществующую ренту, прибыль на свой капитал и промышленность, чтобы получить возможность жить сообразно своему призванию. Хорошо известно, что земля, даже обработанная, не приносит никакого дохода землевладельцу, когда ни один фермер не соглашается платить за нее ренту: это предоставляет доказательство, что подобная почва принесет только прибыль на капитал и промышленность, необходимые на ее обработку».

Мы видели, что налоги на сырые произведения и на прибыль фермера падают на потребителя этих продуктов, ибо, если бы фермер не имел возможности вознаградить себя за налог посредством увеличения цены товаров, то его прибыль стала бы вследствие этого ниже общего уровня прибыли, и он был бы принужден переместить свой капитал в какой-нибудь другой род занятий. Мы видели также, что он не мог бы переложить налога на своего землевладельца через уменьшение его ренты, так как фермер, не платящий ренты, подобно тому, как и фермер, обрабатывающий лучшую землю, был бы, все равно, подчинен налогу, взимается ли налог с произведений почвы или с прибыли фермера. Я старался также показать, что если бы налог был всеобщий и если бы он касался одинаково, как прибыли фабриканта, так и прибыли земледельца, то в таком случае он не производил бы действия ни на цену товаров, ни на цену непосредственных продуктов почвы, но как непосредственно, так и в конечном счете выплачивался бы производителями. Налог на ренту, как уже было замечено, падал бы только на землевладельца и ни под каким видом не мог бы быть переложен на фермера.

Налог в пользу бедных однороден со всеми этими налогами и, смотря по различным обстоятельствам, падает то на потребителя, то на прибыль с капитала, то на поземельную ренту. Это налог, с особенною силою обременяющий прибыль фермера, и, след., может быть рассматриваем, как действующий на цену сырых произведений. Смотря по степени, в какой он поражает равномерно мануфактурную и земледельческую прибыль, он может сделаться общим налогом на прибыль с капитала и не произвести никакого изменения ни в цене сырых продуктов, ни в цене мануфактурных изделий. В той мере, в какой фермеру будет невозможно через возвышение цены сырых произведений освободиться от доли налога, которая упадет на него специально – это будет налог на ренту и будет выплачиваться землевладельцем. Итак, чтобы узнать действие, производимое налогом в пользу бедных в какую-нибудь определенную эпоху, следует убедиться, в равной или в неравной степени настигает он тогда прибыль фермера и фабриканта, а также, дозволяют ли обстоятельства фермеру возвысить цену сырых произведений.