Исаак Дашковский - Мировой капитализм и план Дауэса

Мы говорили до сих пор о тех противоречиях, о тех затруднениях и препятствиях, которые возникают при попытках урегулировать на капиталистической основе вопрос о долгах. С одной стороны, задолжавшие страны объективно не могут платить, так как у них нет и не будет в предвидимом будущем достаточно активного расчетного баланса. С другой стороны, государства — кредиторы не могут принять платежей по долгам, так как платежи возможны только в товарной форме, а ввоз товаров увеличивает конкуренцию на внутреннем рынке. Далее, мы рассмотрели вопрос о кредитах и нашли, что предоставление кредитов в сколько-нибудь широких размерах связано также с громадными внутренними противоречиями и препятствиями для той страны, которая оказывает кредит, если принять во внимание реальную экономическую обстановку. Поставим теперь последний вопрос: может ли страна, которой предоставляются иностранные кредиты, принять их в достаточно широких размерах, и какие на этой почве возможны осложнения? Вопрос на первый взгляд немного странный: какие могут быть препятствия, которые мешали бы обнищавшей стране принять предлагаемые ей средства в кредитной форме, если только условия кредита приемлемы для заемщика? На самом деле, такие препятствия существуют в довольно осязательной форме, и анализу их на опыте Германии посвящена недавно интересная статья немецкого экономиста Ф. Пиннера, написанная специально для «Экономической Жизни». Основные положения Пиннера сводятся к следующему.

Германия может принять иностранные кредиты только до известного предела. Прежде всего, всякий новый кредит рождает новое обязательство, которое увеличивает пассивность расчетного баланса, поскольку необходимо выплачивать проценты и погашать занятый капитал. Далее, иностранные кредиты оказываются преимущественно в товарной форме либо непосредственно (покупка товаров с отсроченной уплатой по ним), либо косвенным путем (получение в кредит иностранной валюты, которую перепродают третьим лицам, импортирующим на эту валюту заграничные товары). Если такой импорт товаров в кредит «не будет поглощаться потреблением внутри страны, а послужит к укреплению производительности германского хозяйства и повышению ее способности к вывозу, иностранные кредиты могут быть оплачены и погашены. Но в Германии, как, впрочем, и в Австрии, в этом отношении не без „греха“, в силу чего в будущем могут возникнуть значительные осложнения».

Наконец, полученная в кредит иностранная валюта может пойти не для оплаты импорта, а в Рейхсбанк для размена на германские деньги. Здесь возникают осложнения валютно-денежного характера. Поскольку в Германии существует система неразменных банкнот, всякий дополнительный выпуск их в обмен на иностранную валюту может вызвать опасную инфляцию. Если же не увеличивать денежной эмиссии, а сокращать кредиты в той мере, в какой выпускаются банкноты для покупки иностранной валюты, то может возникнуть другая опасность: банк потерял бы контроль над кредитным рынком. Наконец, отказ от приема иностранной валюты должен вызвать падение ее курса в отношении германской марки и создать сильные затруднения для экспорта, а также дефляцию, благодаря отказу многих от использования иностранного кредита.

Таким образом, Германия может оказаться перенасыщенной иностранным кредитом еще до того, как ее хозяйство вполне оправится от потрясений военной и послевоенной эпохи, подобно тому, как чересчур обильное питание может нанести вред организму, находившемуся в состоянии длительного голодания. Эту же опасность перенасыщения и кредитной инфляции отмечает и цитированный уже нами Сольмсен в своем докладе о формах заключения иностранных займов. Жадные до высоких процентов, англо-американские финансовые круги могут быстро натолкнуться на неожиданные препятствия. Факты показывают, что пределы кредитования Германии не так уж далеки от достигнутого уровня. Удешевление кредита в Германии под влиянием притока капиталов уже привело к замедлению темпа инвестирования в ней англо-американского капитала, несмотря на то, что общая сумма частных кредитов, предоставленных германским предприятиям, составляла в феврале 1925 года сравнительно немного — всего около 400–600 млн. марок, сверх 800-миллионного правительственного займа.

Существует еще одно препятствие, мешающее нормальному притоку капиталов в Германию, на котором Пиннер не останавливается. Мы выяснили раньше, что наиболее тяжелый кризис пережили в 24 году отрасли тяжелой индустрии в Соед. Штатах и Англии. Они в первую очередь заинтересованы в форсировании экспорта, и если бы вывоз капитала в Германию мог совершаться в форме продуктов тяжелой индустрии, то тем самым была бы создана почва хотя бы для временного, но прочного союза финансового и промышленного капитала. Но дело в том, что в этих продуктах Германия меньше всего испытывает нужду. Она сама располагает избытком оборудования, которое было создано в годы инфляции за счет недопотребления рабочих масс. Германия больше всего нуждается в оборотном капитале, в сырье и продовольствии, т. е. в тех товарах, которые для англо-американского промышленного капитала имеют во всяком случае второстепенное значение. Это обстоятельство, между прочим, подчеркивает и Мультон в своей работе о плане Дауэса, которую мы уже цитировали в связи с вопросом о трансферте.

Мы рассмотрели шаг за шагом те противоречия интересов, которые характеризуют собою новый этап мировой политики империализма. Было бы, однако, заблуждением полагать, что они исчерпываются европейско-американскими отношениями, создавшимися на почве применения «плана Дауэса». Территория современного империализма — весь мир, и взаимные интересы империалистических держав сталкиваются и переплетаются не только на Западе, в бассейне Атлантического океана, но и на Востоке, в бассейне Тихого океана. Японо-американская борьба на Дальнем Востоке является в такой же мере осью мировой политики, как и англо-американский блок, оборотная сторона которого — англо-американское соперничество. Но мы слишком далеко отошли бы от нашей темы, если бы включили в нее рассмотрение всех проблем, выдвигаемых в мировом масштабе послевоенным развитием экономических отношений.

Мы оставляем вместе с ним также в стороне вопросы революционного и национально-освободительного движения в Европе и в колониях, которое тесно связано с политикой империализма. Нашей задачей было показать, каким образом развиваются противоречия в пределах капиталистических групп на почве новых планов урегулирования европейского хозяйства по рецепту Дауэса. Вывод, к которому мы пришли, можно формулировать так: план Дауэса и те планы, которые за ним последуют, ни в какой степени не разрешают основных противоречий послевоенного капиталистического хозяйства, возникших в результате перемещения экономических центров. Он не ликвидирует внутреннюю борьбу в Европе, он не восстанавливает нарушенного равновесия мирохозяйственных отношений. Наоборот, результатом применения плана будет дальнейшее усиление экономического неравенства империалистических государств, наряду с оживлением судорожных попыток реставрации утраченного могущества среди побежденных и полупобежденных в экономической борьбе.